Бару Корморан, предательница

Игуаке многозначительно промолчала. Но Бару не сказала более ничего, и княгиня произнесла:

— Однако мой долг перед тобой — тоже призрачная тень. Он существует лишь в нашей памяти. Вероятно, я предпочту забыть о нем: теперь я могу выдать тебя Пактимонту, и в награду они уничтожат Наяуру и пожалуют мне ее земли. Но я могу выслушать ее блеянье, взять с нее виру[27] и вместе с ней истребить «шакалов». — Игуаке разглядывала Бару, точно бракованного жеребенка, неудачного отпрыска призового жеребца. — Сегодня я хотела услышать, что мне предложат восставшие. Но одними тенями тебе, Честная Рука, не перебить цены, которую готов платить Маскарад. Мы не забыли, что случилось с последним из южных князей, который присоединился к тебе: теперь народ Радашича склоняется перед стягом оленя. Мы помним о Дурацком Бунте и об участи тех, кто начал действовать слишком рано. Если ты хочешь, чтобы я рискнула воевать против Пактимонта, ты должна предложить мне реальные ценности.

«Сомнение предателя».

Бару подняла голову и взглянула в глаза княгини. Обдумала и тотчас отвергла последнюю мольбу: «Неужто свобода Ордвинна для тебя ничего не стоит?»

Ордвинн никогда не был добр к тем князьям, которые расплачивались кровью за идеи. Ордвинн привечал тех, кто платил кровью за власть.

И не только Ордвинн, но и весь мир. В конце концов, не Тараноке подчинил себе Империю.

— Я поняла твой вопрос, — сказала Бару вслух. — Ответ последует вскоре.

Глава 24

Ночью Бару призвала Зате Олаке в свой шатер для совета. Войдя, Незримый Князь застал ее за поздним ужином — Бару раздирала руками жареного цыпленка и лизала кристалл соли.

— Садись, — велела она.

Постанывая и покряхтывая, Олаке опустился в кресло напротив.

— Зима совсем лишила тебя инкрастических манер, — усмехнулся он, стягивая перчатки и привычно обшаривая взглядом шатер. — Или ты одичала в обществе Тайн Ху?

— Воспитанность княгини Вультъягской в описаниях не нуждается, — подтвердила Бару, разламывая бедренную косточку. Старик кивнул. — Интересно, кому из нас эта зима далась легче?

— Цинга в лесах против пактимонтской бойни… Трудно сказать! — Старик па миг смежил веки и плотнее запахнул плащ. — У меня было ухо в каждой стене и глаз в каждой лампе. Но всему уже пришел конец. — Короткий шипящий смех князя прозвучал как странное придушенное многоточие. — Видела бы ты улицы по весне. Всюду талая вода мешалась с кровью.

Отложив высосанные обломки кости в сторону, Бару слизнула с зубов костный мозг.

— Ты приказал погубить Мер Ло?

Зате Олаке встрепенулся. Его синие глаза полыхнули в полумраке и сделались лиловыми, словно кровоподтеки.

— Не забывай о военных планах Маскарада, которые я привез. Шифр, которым они записаны, можем прочесть только мы с Явой.

— Твой ответ «да»?

— Дитя мое, я очень давно играю в кровавые игры. Я знаю, как сохранить ценность своей жизни, — уклончиво произнес он.

Бару ободрала цыплячье крылышко.

— Если Мер Ло погубили вы с сестрой, то вы, естественно, хотите, чтобы я поверила, будто это было необходимо.

Зате Олаке устало вздохнул.

— Забудь о покойнике.

— Я веду собственную счетную книгу.

— Повторяю, забудь о нем! — взревел Зате Олаке. Бару вздрогнула, и цыплячье крылышко переломилось в ее пальцах. — Я ли погубил его или нет, была ли смерть твоего секретаря необходимой или нет — какая разница? Сейчас жизнь мальчишки уже не значит ничего! Если ты не сможешь сделать союзниками Внутренние Земли, атака Каттлсона на Инирейн завертится успехом, и его войскам будет открыт путь в сердце территории восставших. Сколько морской пехоты ты перетопила в гавани Уэльтони? Туда явятся еще тысячи! И пойдут на нас, как обозленные пришельцы с того света. Ордвинн висит на волоске.

— На Инирейн? Интересно… — Бару поразмыслила, в уме переставляя фигуры по карте. — Вот каков его план? Он пойдет на восток, дабы закрепиться на реке?

— Он намерен использовать реку для переброски войск в наш глубокий тыл. На этом и строится его стратегия. Если мы сумеем встретить его на заливных лугах Зироха, перед самой рекой… — Морщины вокруг глаз Зате Олаке искривились, будто волшебные письмена, сами собой переводящиеся с одного языка на другой. — Решающая битва принесет нам победу в войне.

— Если у нас будут копейщики и конница.

— Если за нами будут объединенные Внутренние Земли.

Бару отодвинула цыплячий скелет, потянулась… и встала на четвереньки, балансируя на носках и кончиках пальцев рук.

— Годится, — проворчала она. — Я проверила книги. У нас почти нет ни гроша. Чтобы протянуть еще зиму, придется совершать грабежи. А денег нам не хватит даже до осени, особенно если дойдет до осады прибрежных фортов, не говоря уже о Пактимонте.

Старик уважительно взглянул на Бару.

— Полагаю, мы сможем победить Каттлсона в открытом бою.

— Кстати, позволь мне поделиться с тобой кое–какой забавной идеей. Вдруг кто–нибудь прознал, что мы надеемся только на одну решающую победу, и послал тебя с фальшивыми военными планами сюда? Может, этот человек хочет выманить нас в открытое ноле?