Бару Корморан, предательница

И, наверное, разочаровала его, шепнув на ухо вместо ожидавшегося продолжения:

— Тайн Ху? Какая решительная маскировка!

Княгиня Вультъягская разразилась хриплым смехом.

— Наконец–то! Как долго я ждала! Я-то не сомневалась, что вы меня сразу раскусите!

— Явились убить меня?

Тайн Ху качнула головой. Волосы, коротко остриженные после их последней встречи, защекотали ухо Бару.

— Ваш ход сделан. Фиатный билет рухнул. Ответить мне нечем. Но, разорив нас, вы погубили и себя. Освободили нас от бумажных оков Империи. Дотла спалили плоды десяти лет экономического наступления Маскарада. В каком–то смысле я победила.

— Но я остановила вас.

— На время. Но подумайте о своем будущем.

Отстранившись, Бару опустилась в кресло и выпила.

Тайн Ху расхохоталась. Похоже, княгиня предположила, что Бару последовала ее совету и погрузилась в раздумья.

В каком странном положении оказались они обе! Метнули друг в друга копья и теперь сидели рядом — раненые, истекающие кровью. Тайны и устремления Тайн Ху были известны Бару, как никому во всем Ордвинне. И она уничтожила их — надежно, как только смогла.

Вероятно, именно по этой причине Тайн Ху неотвратимо влекло к пей.

— Я собираюсь вам кое–что сказать, — начала Бару. — Замечательная идея, о которой мне довелось читать. Нечто, изобретенное в Ориати.

Тайн Ху ухмыльнулась.

— Выкладывайте.

— Каждое лето вы закупаете для Вультъяга зерно и фрукты и делаете запасы на зиму. Если цены поднимаются, страдаете вы — и, конечно же, вместе со вультъягскими семьями — Вультъяг–Сентиамутами, Вультъяг–Одфири и прочими. Если цены вдруг падают, бедствуют хлеботорговцы. Для обеих сторон предпочтительна золотая середина. — Бару уставилась на свой бокал и решила, что с нее пока хватит. — Поэтому заключайте сделки заранее. Закупайте зерно для урожая следующего лета сейчас.

Тайн Ху сдвинула брови.

— А вы, я вижу, шутить изволите! Это зерно еще лежит в земле и ждет своего часа, чтобы проклюнуться! Никто не ручается ни за будущий урожая, ни за цены!

— Именно поэтому и нужно заключать срочные сделки — чтобы защититься от неопределенности. Торговцы поступятся надеждами на необычайно высокие цены, а вы — на необычайно низкие. Но риск и для них и для вас тоже уменьшится.

Губы Тайн Ху сжались за окаймлявшими маску перьями.

— Ваше последнее экономическое нововведение разорило тысячи. Из–за вас нынешней зимой погибнут от голода люди.

— Нонсенс и преувеличение, — ответила Бару с толикой яда в голосе (вздрагивать от этой мысли она будет позже — по ночам). — В фиатные билеты вкладывали средства помещики, купечество и знать. Именно они были той добычей, которую вознамерился поймать в свои сети Маскарад! А я приманила этот косяк рыб и выпотрошила имперский улов! Я… — Не удержавшись, она фыркнула в свой бокал. — Ха! Я — защитник простого люда!

— Разумеется. Но вы повторяетесь. Ваши золотые ссуды прославили вас в загонах для скота и каменоломнях. Но вы не понимаете Ордвинн, ваше превосходительство. Если князь несет убытки, он возмещает их поборами с крестьян.

Помрачнев, Бару умолкла и мельком окинула таверну, битком набитую матросами. Среди них затесался какой–то штатский: мужчина с рыжими, будто ягоды рябины, волосами. Он заказал необычайно старое и крепкое пойло и привлек к себе восхищенное внимание собутыльников.

Молчание нарушила Тайн Ху.

— Расскажите мне о Тараноке.

— Я почти ничего не помню… — соврала Бару, и ложь, перемешанная с крупицами истины, потекла с языка сама собой. — Только краски. Какой черной была земля, каким чистым — море. Мы сидели под звездами, я слушала шум волн и мечтала. Я стояла с отцами на берегу, смотрела вслед уходящим купеческим кораблям и думала, что корабли дойдут до края мира и упадут вниз, а мы останемся… И ничего не знала ни о гаванских, ни о равнинных, ни об обмене валют, ни о масках.

— С отцами? У вас был не один отец?

— Мы жили в дикости, — проговорила Бару, чувствуя, как у нее свело живот. Тема оказалась щекотливой и табуированной, и теперь ей придется оправдываться. — Мы не понимали собственной пользы. Но в школе, устроенной Маскарадом, я выучила…

— Содомитам — каленое железо, трайбадисткам — нож, — нараспев продекламировала Тайн Ху. — Мне известен гигиенический кодекс и разновидности порока. Мне приказали расклеить это на каждой двери в Вультъяге, чтобы соседи шпионили друг за дружкой.

— У меня была куча теток и дядьев… — выдавила Бару. Вести подобные беседы с врагом — весьма неразумный и неудачный ход! Но у Бару после выпивки всегда разыгрывалось воображение. Ей так нравилось представлять себе, что ее окутал теплый безопасный кокон, где можно делиться секретами! — В середине лета, когда звезды пылают на небе, мы все покидали наши дома. Стоя на берегу, мы брались за руки. Мы могли протянуть цепочку от моря до самого…

Голос прервался вместе с воспоминаниями.

Бару решила, что самое мудрое — замолчать.

— Когда мы восстанем, — проговорила Тайн Ху, — я оповещу всех, что Бару Рыбачка нужна мне живой. Я попросила Незримого Князя пощадить вас.