Башни

Когда взошла маленькая здешняя луна, и Домотканов, и Валентин уже спали: крепко, доверчиво, как в детстве.

Не зная, что о нём забыли, крохотный огонёк на далёкой башне опять зажёгся и гораздо более долгое время, чем вчера, звал кого-то из обступившей его тьмы.

3

Она проступила сквозь эти крупные мягкие снежинки, которые словно пытались её скрыть, заштриховать, так как её не должно было быть. Но чем больше Валентин на неё глядел, тем она становилась лишь убедительней: тёмные бревенчатые стены, плотные связки углов, столбы, подпирающие высокий навес крыши. Валентин положил книгу на стол и, не доверяя окну, пошёл из дома.

Но за дверью была та же неизвестно откуда взявшаяся деревянная башня. Невысокая, не выше молодых берёзок на опушке сосняка, рядом с которыми стояла.

Валентин шагнул было за порог, как был – в тапочках, в кофте – под первый декабрьский снегопад, но вовремя одумался и повернул назад. В прихожей он надел старенькое пальто, вязаную покойной сестрой шапочку, сунул ноги в ботинки и, теперь уже во всеоружии, двинулся снова из дома в наступившую наконец зиму.

Хотя все эти приготовления он делал не спеша, втайне надеясь, что странная башня как появилась, так и исчезнет, она никуда не исчезла и опять взглянула на него в ответ с опушки. Оставалось лишь подойти к ней поближе. Утопая по щиколотку в мягком снегу, успевшем покрыть огород, Валентин добрался до изгороди, перелез через её жерди и очутился под сплошной бревенчатой стеной. Размышляя, что же делать дальше, он невольно двинулся вдоль неё и за широким углом обнаружил дверь. В глубокой нише, над низеньким дощатым крыльцом в одну ступеньку. На двери отливало металлической зеленью толстое кольцо, словно подмаргивающее сквозь снегопад. Опять-таки не оставалось ничего, кроме как подняться на ступеньку, взяться за кольцо на скобке, приподнять его чуть-чуть и надавить им на дверь, так как она должна была отворяться внутрь. Дверь отошла легко, почти беззвучно, если не считать тонкий писк таких же покрытых зелёным налётом металлических петель. Беспросветно тёмная внутренность башни по сравнению с белизной снаружи приглашала дальше. То ли от этой темноты, то ли от всего обрушившегося на Валентина разом он не стал входить, а двинулся вокруг башни. Надёжно сработанные тупые углы с торцами брёвен следовали один за другим, пока не привели снова к отворенной вовнутрь двери. Больше не колеблясь, Валентин вошёл в проём, который теперь не показался таким уж беспросветным, как вначале. Не только из двери, но и откуда-то сверху в помещение проникал хоть и скудный, но всё-таки достаточный для того чтобы что-то разобрать свет. Дощатые помосты вдоль стен, уставленные коническими предметами, судя по массивности помостов, наверняка тяжёлыми. Деревянная лестница с перилами, упирающаяся в тот самый просвет вверху, превратившийся в люк в потолке. Как бабочка на свет, Валентин потянулся к люку, ноги помогли добраться до лестницы, подняться по ступенькам, вынесли под просторный шатровый навес над головой. В отвыкшие от света глаза его хлынуло так много, что они закрылись на минуту. Но всё-таки успели унести с собой что-то неожиданное. Что-то не из здешних мест, а как будто из памяти… или сна. Какой такой сон! Валентин открыл глаза пошире и ещё раз выглянул из-под навеса.