Башни

Но ведь он ждал именно этого, – прерывисто вздохнул Домотканов, – да, именно этого, а даже не чего-нибудь похожего. Вот этих холмов с редкими деревьями на склонах и перелесками в глубоких долинах, высокого неба, простора и – тишины. Домотканов прислушался и понял, что не слышит больше грохота копыт. Да, – продолжил он, – этой торжественной завораживающей тишины, словно желающей сказать что-то важное. Он в удивлении тряхнул головой. О чём это он? Самое время думать о какой-то тишине, когда случилось такое!

Такое, какого случиться никак не могло, разве что в больном воображении или во сне. Похоже ли это на сон? Но как узнать об этом, находясь во сне, являясь сам сном? Сон не может разоблачить самого себя, для этого надо очутиться вне его, то есть, проснуться. И этого нельзя сделать с помощью самого же сна. В общем, замкнутый круг. Домотканов вдруг поймал себя на мысли, что с жадностью выискивает в окружающем знакомое. Потому что оно, и в самом деле, было. Он торопливо подошёл к ближайшему окну. В сущности, такие же, как раньше, холмы, даже те же небольшие берёзовые рощицы в соседних долинах, а чужого – острые тёмные ели, каменные глыбы, торчащие кое-где из земли, чернеющее зеркало продолговатого озерка под холмом, на котором стоит башня – да и озерко уж не напоминает ли ту самую лужу за исчезнувшей тропинкой? Как отяжелевшие от красных плодов яблони чуть поодаль башни – ту самую яблоню с одиноким красным яблоком? Может быть, всё не так уж плохо? Преодолевая сопротивление, Домотканов с усилием поднял голову и взглянул на гаснущее небо. На нём проступали звёзды. Собираясь в созвездия. Но только вот в знакомые или незнакомые, увидеть отсюда, из тесного проёма в толстой стене, было трудно. Домотканов отвернулся и пошарил взглядом по темнеющим простенкам, потолку. Ещё более тёмным провалом обозначился в нём квадрат люка. Домотканов двинулся с места и через несколько шагов остановился под ним, рука легла на почти невидимую скобу на уровне груди, нога встала на самую нижнюю. Скобы заскрипели, принимая тяжесть тела, когда он начал подниматься. Крышка имела ручку, при помощи которой Домотканов без труда и даже без сопровождающего почти любое его взаимодействие с башней скрипа или скрежета отвёл её в сторону и прислонил к стене. Взявшись за поручни, которые торчали уже из крыши, плоской и огороженной невысоким бортиком, Домотканов выбрался на неё и с тем же усилием, что и у окна, поднял голову.

Созвездия были чужими. Но опять-таки, как и в случае с землёй, лишь на первый, испуганный, взгляд. На второй взгляд появились и знакомые: Большая Медведица, Кассиопея, Персей, что-то ещё, определенно знакомое, но чему названия Домотканов не знал. Он снова прерывисто вздохнул, как это случалось у него в минуты глубокого волнения. Словно кто-то нарочно перемешал небо, чтобы на нём было половина знакомого и половина незнакомого. Но от этого небо становилось только ещё более чужим. Домотканов опустил голову. Что же всё это значит? Точно ища ответа, он по очереди приложил ладонь к каждому из карманов, но телефона там не оказалось. Не до него было после крупного разговора с женой, хорошо ещё ветровку успел нацепить.

Совсем темно. Ночь в незнакомом мире. Один на один с нею под этими издевательскими звёздами, среди таких же издевательских холмов. И этой небывалой тишины и неподвижности. Хоть бы конь, что ли, её нарушил. Чего он замолк? Одно лишь время двигалось секунда за секундой вместе с беспокойными мыслями, но оно тоже беззвучно, сколько бы его не протекло. Но вот оно как будто промыло своими тёмными волнами что-то под звёздами, над самой землёй. Какой-то крохотный огонёк. Не ещё одну звезду, потому что звёзды не бывают такими красными и то гаснущими, то разгорающимися. Это больше похоже на далёкий костёр. Или Домотканов от одиночества выдаёт желаемое за действительное? Словно подтверждая его опасения, огонёк вдруг мигнул пару раз и погас, как и следует разоблачённому видению. Домотканов ещё долго ждал, не возвратится ли он, чтобы опровергнуть недоверие. Но нет, не дождался. Вместо него он дождался на том самом месте луны, которая, не в пример огоньку, не обманула. Всё более и более набирая реальности, она начала подниматься над освещёнными её светом чужими холмами, покоряя ночь. Но только такая же чужая, как и они, хотя и старающаяся быть похожей на родную. В этом ей мешал гораздо меньший размер – раза в два. Она внимательно посмотрела Домотканову в глаза, он не выдержал её взгляда, отвернулся и пошёл к люку. Заскрипели ржавые скобы, опять принимая тяжесть, хлопнула закрываемая крышка.