Башня ветров

– Честное слово. Она, глупенькая, не осознает своего счастья, стесняется. Я уже с предками ее познакомился. Ничего такие. Папа – инженер на «Маяке», мама на радиозаводе работает в ОТК. В воскресенье собрались к нам. Отец не знаю, придет или нет, а маме точно Олимпиада понравится.

Влюбленный Воронцов убежал, а Новиков лежал на койке, рассматривал больничный светильник – матовый белый шар на длинной ножке, а в голове зарождался план поисков Ольги. Сложно, конечно, слишком мало данных – только имя да что живет в районе железнодорожного вокзала. Прочитав от корки полсотни детективов Агаты Кристи, Артура Конан-Дойла, Эдгара По, он примерно представлял себе, как надо действовать: во-первых, караулить девушку возле танцплощадки в училище, во-вторых… Что во-вторых, представить не получалось. Будь у него фотография Оли, можно было ходить с ней по улицам, показывать прохожим. Не такой уж большой город Севастополь, чтобы в конце концов не найти людей, которые знакомы с Олей. С его Олей.

Ясно одно – перво-наперво нужно выйти отсюда. Госпиталь – не районная больница, на которую можно забить, вылезти в окно – и поминай, как звали. Из госпиталя нужно выйти с документами, свидетельствующими о том, что он, Сергей Новиков, здоров и годен. А для этого – всячески ускорить процесс выздоровления. И он ускорял как мог – добросовестно принимал таблетки, соблюдал режим, а еще гулял – много и долго.

Госпиталь, ровесник города, располагался на живописном мысе между Южной и Севастопольской бухтами. Когда Сергей первый раз выбрался из палаты на свет божий, ему было не до красот – голова шла кругом, ноги так и норовили подкоситься и уронить своего хозяина на дорожку, вымощенную брусчаткой. Он шел к морю, ожидая, что мерный шум прибоя поможет упорядочить мысли, выстроить тактику и стратегию поисков. Но в тот момент, когда за поворотом дорожки показалась подернутая рябью морская гладь, Новиков резко остановился. Вместо спокойствия он ощутил нарастающую панику. Все события предпоследнего дня лета, заглушенные действием снотворного и обезболивающего вдруг вспыхнули перед глазами: взрыв, второй, шапка дыма, бушующее пламя, нос «Геройского», торчащий из воды, немигающие глаза Виктора и Максима. Море вдруг окрасилось в темно-красный цвет. Сергей в ужасе попятился…

– Вот ты где! – раздался позади него голос Воронцова. – Зашел в палату – тебя нет. Сестрички сказали, что ты ушел на пробежку.