Базар житейской суеты. Часть 4

Около двухъ часовъ эти дв женщины вели между собою самую искреннюю бесду, и Бекки представила пріятельниц полный и подробнйшій отчетъ о своей жизни. Прежде всего она привела въ извстность, что надменные родственники Родона всегда смотрли на этотъ бракъ съ чувствами непримиримой ненависти и злобы. Невстка ея, леди Дженни, женщина хптрая и коварная, успла совершенно завладть душою Родона, и вооружила его противъ жены. Ребекка переносила все: бдность, пренебреженіе, уничиженіе и ршительную холодность отъ мужа, ею любимаго… да и могла ли она не любить его, когда онъ былъ отцомъ ея малютки? Родонъ между-тмъ съ каждымъ днемъ все больше и больше погрязалъ въ безстыдств, и наконецъ, унизился до такой степени, что — говорить ли объ этомъ? принуждалъ ее жертвовать своимъ добрымъ именемъ, чтобы выхлопотать для него мсто при содйствіи маркиза Стейна. Вотъ тогда-то она уже сама готова была бросить этого негодяя.

Само-собою разумется, что эта часть исторіи передана была очень тонко и деликатно, съ видомъ страждущей и оскорбленной добродтели. Принужденная оставить кровлю своего мужа, Ребекка не освободилась отъ его мстительности и преслдованій: извергъ разлучилъ ее съ сыномъ. И вотъ теперь, бдная и оставленная всми, она скитается изъ страны въ страну, претерпвая вс возможные лшенія и удары неумолимаго рока.

Можно представить, съ какими чувствами мистриссъ Эмми выслушала этотъ длинный разсказъ. Она дрожала отъ негодованія, когда Бекки изображала ужасное поведеніе этихъ двухъ чудовищъ, Стейна и Родона. Глаза ея сверкали восклицательными знаками при каждой сентенціи, относившейся къ неумолимымъ родственникамъ и безнравственному мужу. Впрочемъ, Бекки отзывалась о немъ больше съ горестью, чмъ съ желчью — что тутъ длать? она такъ любила этого человка!.. но когда, наконецъ, мистриссъ Кроли, продолжая свое плачевное повствованіе, дошла до раздирательной сцены послдняго прощанья съ ненагляднымъ малюткой, Эмми не выдержала, и прикрывъ свое личико платкомъ, залилась горючими слезами. Какъ истинная трагическая артастка, Бекки пришла въ восторгъ отъ этого эффекта, произведеннаго ею на свою слушательницу.

Деликатный майоръ Доббинъ, нежелавшій своимъ присутствіемъ мшать интересной бесд двухъ подругъ, бродилъ нсколько времени передъ дверью, на площадк четвертаго этажа, безпрестанно прикасаясь своей шляпой къ потолку. Скоро однакожь онъ наскучилъ этимъ занятіемъ, и спустился внизъ, въ большую залу, общую для всхъ постителей Слона. Въ этомъ апартамент носятся всегда огромные слои дыма, и совершаются обильныя возліянія пива и вина. При самомъ вход, у стны, на грязномъ стол стоятъ дюжины мдныхъ шандаловъ съ сальными огарками для нумерныхъ жильцовъ, которыхъ ключи висятъ стройною фалангой надъ этими свчами. Амелія прошла черезъ этотъ салонъ съ крайнимъ замшательствомъ и душевною тревогой, тмъ боле, что тутъ собрались уже люди всякаго званія и чина: тирольскіе перчаточники и дунайскіе полотнянщики съ своими тюками и узлами; студенты, угощавшіе себя буттербродтами и колбасой; вольнопрактикующіе кавалеры, размстившіеся за карточными столами; фигляры и фокусники, освжавшіе себя пивомъ посл вечернихъ упражненій, и, словомъ, трактирная дятельность въ германскомъ вкус была тутъ уже въ полномъ разгар. Малый въ бломъ передник, какъ и водится, принесъ майору кружку пива. Доббинъ закурилъ сигару, прикрылся газетнымъ листомъ, и терпливо ршился выжидать минуты, когда опять потребуютъ его наверхъ.

Скоро, побрякивая шпорами, пришли сюда Максъ и Фрицъ, съ фуражками на бекрень и длинными трубками въ зубахъ. Повсивъ, куда слдуетъ, свой ключъ отъ нумера 90, они потребовали порцію пива и буттербродтовъ. Молодые люди заняли мста подл майора, и завязали разговоръ о филистерахъ и фуксахъ, о дуэляхъ и попойкахъ. Доббинъ не могъ не слышать всхъ этихъ рчей. Оказалось, что студенты воротились недавно изъ Шлоппеннотцентаузенда, откуда пріхали они вмст съ Бекки, чтобъ принять участіе въ пумперниккельскихъ торжествахъ.

— Diekleine Engl"anderinnschcint, ich glaube, en bays de gonnoissance, замтилъ Максъ, знавшій по французски, товарищу своему, Фрицу, — посл этого жирнаго дда, пришла къ ней кажется хорошенькая компатріотка. Я подслушалъ, какъ он тамъ болтаютъ и хнычутъ въ ея комнат.

— Намъ однакожь надобно взять билеты въ ея концертъ, сказалъ Фрицъ, — есть у тебя деньги, Максъ?

— Плоха штука, любезный, возразилъ Максъ, — этотъ концертъ еще in nubibus, сирчь, на воздусхъ. Гансъ говорилъ, что она тоже объявила въ Лейпциг, и бурши разобрали пропасть билетовъ. Только она не пла, и ускакала съ этими денежками. Вчера въ карет она сказала, кажется, что пьянистъ ея заболлъ и остался въ Дрезден. Это все дудки. Я увренъ, что она не можетъ пть, голосъ у нея хрипптъ такъ же какъ у тебя.

— Хрипитъ, да, твоя правда. Я самъ слышалъ, какъ она, сидя у окна, старалась прохрипть schrecklich англійскую балладу: «Роза на балкон«.