Беги, Алиса!

Эрнесто, высокий, некрасивый мужчина лет пятидесяти, с крупным носом и выпуклыми маслеными глазами проныры, явился ко мне с букетом лилий, долго пристраивал их в вазочку, а затем уселся напротив, выкатив объемный живот. Поговаривали, что на свой первый гонорар Балдо вставил золотой зуб с бриллиантом, и я изнемогала от желания проверить, насколько это соответствует истине. Передние зубы, кстати, были вполне обычными, так что я отнесла слух к разряду легенд. Полулежа в кровати, я ждала объяснений. Эрнесто без лишних эмоций рассказал, как легко его люди обнаружили мое присутствие далеко от места преступления, и если бы полицейские проявили чуточку рвения, то без труда самостоятельно вычеркнули бы меня из списка подозреваемых.

– Вам крупно повезло, – сообщил мне Балдо. – Следствие пыталось доказать, что дон Мендес занимался продажей наркотиков, и, если бы они всерьез начали копать в этом направлении, вас вполне могли привлечь как соучастницу. К тому же на ноже нашли вашу ДНК, но я без труда стер в порошок этот довод. Это ваша квартира, естественно, ваша ДНК будет везде. Вы, например, знали, что если вы поздороваетесь с убийцей за руку, а он сразу после того пырнет кого-то ножом, то на рукояти останется не только его ДНК, но и ваша? На рукояти ножа, которым убили дона Мендеса, была чужая ДНК, помимо вашей, очень четкая, хотя убийца и пытался стереть следы. И все равно вы ходили под подозрением. Ваша национальность не давала следователям покоя, но мне удалось убедить всех, что вы очень далеки от всей этой грязи. Ну, в самом деле… Если вы родились в России, это не делает вас аферисткой. Молодая женщина, без связей с криминальным миром, оказывающая спонсорскую помощь приюту для бездомных животных, наконец, просто красавица… Ни одного появления в подозрительных местах, даже штрафов за неправильную парковку и тех нет. Впрочем, думаю, вас подозревали скорее формально. Вы были до скрежета зубов законопослушны, однако супруг всегда под подозрением, да и характер раны предполагал, что его нанесла неопытная рука, но это мог быть любой из ваших обидчиков. Журналисты были бы в восторге, если бы я кинул им эту лакомую кость: в руках полиции были бандиты, захватившие заложницу, но им удалось скрыться, а заложницу обвинили в убийстве мужа, чтобы замести следы. Мне бы очень хотелось видеть лицо начальника полиции после таких заголовков. Вас бы бросились защищать все: от Гринписа до феминисток. А какой вой поднялся бы среди эмигрантов!

– Люди бы так подумали даже с учетом преступных наклонностей Деметрио? – усмехнулась я.

Адвокат поморщился.

– Ай, бросьте, донна Мендес, какие там наклонности? Несколько граммов травки еще не делают покойного наркобароном. Это издержки молодости и профессии, учитывая, что он не попадался на этом последние двенадцать лет, предъявить что-либо будет очень сложно. Кто у нас не употребляет? Тем более, в увеселительных заведениях. Там можно каждого первого хватать. Где доказательства торговли, достойные господа? Нету. А раз нету, какие вопросы? Вы ведь ничего не знали о торговле наркотиками?

Я покачала головой и спросила, на каком этапе находится следствие. Эрнесто вздохнул.

– Пабло Сагаз и Лаго Адрего несколько раз попадали в поле зрения полиции, но никаких обвинений им не было предъявлено, в отличие от его брата, сгоревшего на шоссе. Стрелок Рауль Навес ранее не попадался, но порох на его руках и отпечатки на пистолете – улики, против которых не попрешь. Погибший – Артуринью Сагаз – был для полиции куда интереснее. Думаю, сейчас куча полицейских ставят свечку Алиси Мендес как избавительнице. На счету старшего Сагаза много чего: вымогательство, разбой, два тюремных срока, причем один из них тоже за похищение. Я даже помню этот процесс. У Артуринью был роскошный адвокат, злющая Карла Рамирес, местная знаменитость. Не приходилось встречаться? О, вы много потеряли! Каждый ее процесс был настоящим цирковым представлением. Она как фокусник вытаскивала из рукавов домашнее насилие, тяжелое детство, избиения отцом… Папаша Сагазов, кстати, тот еще фрукт был, так что Карла не выдумывала насчет избиений в семье. Расписала все так, что даже судья рыдал, я уж точно, так было жалко несчастных детишек, хотя по ним лет с тринадцати тюрьма плакала. Лаго, кстати, на суде ни слова не произнес, брата не поддерживал и, по моему мнению, просто боялся. Из них двоих он был менее опасным, у него сохранились остатки мозгов. После выхода из тюрьмы Артуринью вместе с братом проворачивал разные дела, но никогда не был мозгом операции – тупая рабочая сила. Словом, все хорошо, что хорошо кончается. Пабло и Лаго рано или поздно найдут, не волнуйтесь. А покойника опасаться тем более не стоит. Тот еще отморозок был, упокой господь его душу.

– Как их нашли? – спросила я. – Ну, в доме Луизы. Кому пришло в голову искать их там?