Беги, Алиса!

Интернет, став верным союзником, подкинул информацию, что мой давний враг Петр Глова, занимавший серьезную должность в администрации родного города, покинул ее под предлогом перехода на новую должность. Я порылась в местных пабликах, где журналисты один за другим строили предположения, по какой причине недавно назначенный заместитель губернатора вдруг решил оставить насиженное кресло. Большинство высказывались, что Глову поймали на взятке и он, откупившись от следователей, предпочел переезд в другой регион, где занял совершенно, казалось бы, непримечательную должность начальника ЖКХ. Другие пророчили, что на новой должности Глова нахапает ее больше, потому что фонды ЖКХ – это настоящее золотое дно. Как бы там ни было, я сочла его отъезд хорошим предзнаменованием.

Другой враг – Тимофей Захаров, за последние семь лет моих скитаний в Сети засветился лишь дважды, и то мельком, на фото, на заднем плане. Серый кардинал предпочитал оставаться в тени власть имущих, довольствуясь полусветом, как затаившийся паук. Последний раз его фото попалось мне три года назад, когда я еще жила в пригороде Парижа. То, что Захаров жив, я знала, но его местонахождение было мне неизвестно. Я здорово наловчилась получать информацию на портале госзакупок, из деклараций о доходах и прочих реестров, которые утверждали: Захаров жив, ему принадлежит квартира, загородный дом, мотоцикл и внедорожник, он участвует в разных тендерах, регистрирует и банкротит предприятия-одноневки, продолжая отмывать казенные деньги на псевдостроительстве и благоустройстве, чем они так успешно занимались с моим покойным мужем Владимиром Мержинским. Прикинув сумму откатов, полученных Захаровым за последние семь лет, я присвистнула: учитывая бюджет региона, он давно перешагнул за черту миллиардера. На его супругу и детей было записано больше имущества, но все в рамках приличий: никаких тебе замков и дворцов, никакой заграничной недвижимости – ничего. Я внимательно рассмотрела дома Захарова через Гугл-карты – все, что мог предложить Интернет. Мне даже показалось, что на одном фото, на балконе особняка, я вижу человека, который поломал всю мою жизнь.

На Сергея Самохина, который бы подходил мне по возрасту, я не нашла ничего, а потому решила рискнуть и поискать его на месте. Разумеется, я не собиралась самостоятельно рыскать по улицам и приставать к людям, показывая им фото Сергея, хотя б потому, что у меня его не было. Да и недооценивать Захарова не стоило.

Поездка в Россию осложнилась еще и тем, что теперь я была гражданкой Евросоюза, мне требовалась виза. Выбирая между туристической и деловой, я остановилась на первом варианте, хотя деловая давала больше времени. Но с другой стороны, если я ничего не узнаю за месяц, значит, узнавать нечего. Порыскав в Сети, я нашла частное детективное агентство в родном городе и написала им, обрисовав ситуацию: разыскиваю человека, примерно такого возраста, перевела аванс с анонимного счета и, ожидая, пока выдадут визу, решила привести в порядок свои дела. Из дома я выходила мало и всегда озиралась по сторонам, ожидая увидеть слежку в лице Пабло, но либо я никудышный шпион, либо он прятался очень хорошо. Я решила, что больше не представляю для него никакого интереса. Во время моих метаний по городу я наткнулась на Анну-Хосе. Золовка обрадовалась и предложила пообедать. Мне особо нечего было делать, потому я согласилась. Пока несли наш заказ, Анна-Хосе жадно разглядывала меня.

– А ты изменилась, – констатировала она. – Знаешь, операция пошла тебе на пользу.

– Да брось, – отмахнулась я, – у меня до сих пор отек не сошел, я выгляжу, как укушенный в морду бульдог.

– Отек почти не заметен, – покачала головой Анна-Хосе. – А вот нос стал тоньше, и от этого лицо… Благороднее, что ли? Нет, ты и до операции была красавицей, но сейчас в тебе появилась какая-то глубина, как на старых картинах. И житейская мудрость. Наверное, это смерть Деметрио так повлияла. Мне почему-то кажется, что твои чувства заострились, как ножи. И искренне не понимаю, как тебе удалось сохранить такую невинность на лице?

Я не стала поддерживать эту тему и торопливо перевела разговор на другое, спросила, как себя чувствует Элена и как вообще идут дела. Анна-Хосе нахмурилась, уставилась в скатерть и пробурчала что-то нечленораздельное. Я не расслышала и попросила повторить.

– Мама… Мама слегка не в себе. Плохо, что это влияет на работу, мы уже получаем жалобы. Я пыталась как-то отстранить ее, переключить на что-то другое, но она уверяет, что работа помогает ей забыться, а в результате страдает репутация отеля. Ах, Алиси, за две недели более сотни отрицательных отзывов на Букинге и Агоде, и везде одно и то же: хамский персонал, неадекватная женщина… Сезон в разгаре, у нас половина номеров пустые. Люди бронируют номера у соседей, куда это годится? А мама уверяет: все в порядке, просто ей нужно немного прийти в себя.

– Все успокоится, – ободряюще сказала я.

Анна-Хосе отхлебнула воды из своего стакана и помотала головой.