Беги, Алиса!

Кладбище Празереш показалось мне скорее туристическим аттракционом, во всяком случае я в своих траурных одеяниях, с букетиком тюльпанов, несколько раз становилась объектом пристального внимания заезжих фотографов, считающих, что фото на фоне склепа – предел мечтаний любого путешественника. Поблуждав между аллеями, я с трудом нашла склеп семьи Мендесов. Там меня ожидало разочарование: он был заперт, а взять ключ я не подумала, впрочем, сомневаюсь, что Элена дала бы его мне. Я положила цветы у порога и немного постояла, глядя на каменные стены. Сквозь небольшое окошко виднелись лакированные гробы с погасшими свечами на них. Я не знала, в каком из них Деметрио, а в каком Росаура, и подумала, что если бы верила в Бога, то сейчас настало бы самое время помолиться. Вокруг было тихо, только где-то позади неуместно хохотала какая-то визгливая посетительница. В обрывках фраз я услышала русские слова и поморщилась. Несколько кладбищенских кошек одарили меня презрительными взглядами, не тронувшись с нагретых камней, где они дремали, и только одна, словно раздумывая, подошла ближе и потерлась о ноги. Я погладила ее, пожалев, что у меня нет никакой еды. Кошка еще немного поластилась, а затем удалилась в полном разочаровании. Позади что-то хрустнуло, посыпались камушки под чьими-то ногами. Я оглянулась и похолодела.

Позади стоял Пабло и протягивал ко мне руки, ладонями вперед.

– Только не ори, ладно? – миролюбиво сказал он.

Я автоматически сунула руку в сумку, где покоился новенький шокер.

– Чего тебе надо? – зло сказала я. – Только не говори, что пришел высказать свои соболезнования.

Пабло сделал шаг вперед, я вытащила шокер и предупредила:

– Подойдешь ближе, и меня услышит весь Лиссабон.

– Ладно, – согласился он и остановился. – Смотри, я стою и не двигаюсь.

– Так чего тебе? – спросила я. – Как ты меня вообще нашел?

– Велика наука, – хмыкнул он. – Я живу напротив твоего дома уже неделю, так что ты у меня как на ладони. Сегодня я просто поехал следом, хотел поговорить. Только не сразу понял, куда ты направляешься. Сперва подумал: неудобно, а потом решил, что кладбище в этом отношении ничуть не хуже других мест.

Я криво усмехнулась: преступник, проявляющий чудеса деликатности. Такого в моей жизни еще не было.

– Полиция вообще мышей не ловит, – констатировала я. – Надо же, мой похититель живет в двух шагах от жертвы, а они и в ус не дуют. Лаго тоже тут?

Пабло развел руками, сунул их в карманы и стал раскачиваться с носков на пятки, что моментально вывело меня из себя. Его беззаботный вид рядом с могилой Деметрио был неуместен, подумала я, а потом сама себя назвала дурой. Не о том стоило беспокоиться! Впрочем, страха я не чувствовала. Пабло, если верить его словам, имел массу возможностей проникнуть в мой дом без свидетелей, избавившись от меня раз и навсегда.

– Лаго… Лаго был против нашей встречи, но мне на его мнение плевать. Я сам себе хозяин, и, если считаю, что должен принести тебе извинения, я это сделаю. Так вот: прости меня.

– Это не очень просто, знаешь ли.

– Знаю. Но я Деметрио не убивал. Я это говорю не потому, что у меня легавые на хвосте, а потому, что это правда. Все могло быть по-другому. Нет смысла говорить сейчас неправду, ну, и каяться тоже нет смысла, все равно тебя не переубедить.

Я опустила руку с шокером. Действительно, в его оправданиях не было никакого смысла. Он не обязан был приходить и извиняться. Мои показания в полиции не могли его оправдать, разве что я бы взяла вину на себя. Он все еще оставался разыскиваемым преступником, Деметрио по-прежнему был мертв, а я стояла и думала, как выйти из этой идиотской ситуации. Пабло не сводил с меня своих диких черных глаз, пока не взмолился:

– Ну, скажи что-нибудь!

Я покачала головой, тогда он развернулся и пошел прочь. Я поглядела ему в спину, а затем перевела взгляд в небеса, где одуряюще ярко светило солнце, а еще виднелся надкусанный бледный круг луны, одинаковой из любого уголка земного шара. Слабый ветерок трепал подол моего платья, шевелил лепестки увядающих цветов. Я бросила последний взгляд на склеп. Что же, это закономерное завершение моей жизни в Лиссабоне. Здесь мог лежать мой ребенок. И я точно так же сходила бы с ума, как Элена.

Я не знаю, какого пола был ребенок, от которого я избавилась, но мне кажется, что он тоже был мальчиком. Я могла его оставить, даже если его отцом был Змей, мучитель и убийца, и воспитать хорошим человеком. А еще его отцом мог быть глуповатый охранник Леха, застреленный Змеем из-за меня. И, вероятно, наш с Лехой сын не отличался бы умом, был громадным, как сенбернар, и очень добрым. Но я предпочла сбежать от проблем.

И знаете, что я скажу?

Я устала бежать. У меня больше нет сил жить в режиме перекати-поле. Пришло время отдать долги и остановиться, пустить корни. Последние десять лет я была вынуждена защищаться и отлично научилась это делать. Вот только одновременно я научилась не любить.

* * *