Беглец

— Тебе сколько лет? — с наигранным учительским раздражением спросил Федор Николаевич.

— Не знаешь? — удивился Ленчик.

— Это ты не знаешь. Судя по твоим вопросам и ответам, лет пять, не больше. В особо удачные периоды лет семь, восемь. Но это теперь твой потолок на всю оставшуюся жизнь.

— Сам ты «потолок», — обиделся Ленчик. — Как дам сейчас в лоб!

— В лоб… — хмыкнул Федор Михайлович. — Можешь, конечно. Я ведь старше тебя на полвека. А, пожалуй, и на целую вечность. Впрочем, для тебя это не имеет никакого значения. Знаешь, какой вопрос меня сейчас мучает?

— Жрать охота, — мечтательно протянул Ленчик.

— Да нет, я о другом. Вот кто из нас счастлив? Я или ты?

— Папа Карла, — ни на секунду не задумался Ленчик.

— Я, который знает все… Почти все. Или ты, который не знает ничего, и знать не хочет. Вопрос, между прочим, из великих. Вековечный. Что лучше — знать или не знать?

— Сам дурак, — проворчал себе под нос Ленчик.

В это самое время раздался стук в угловое, забитое досками разбитое окно, а затем послышался добрый и слегка насмешливый мужской голос, хорошо слышный в пространстве огромного зала:

— Всё философствуете, Федор Николаевич… Я вас ещё от самых бывших ворот услышал. Вековечные вопросы решаете. Не прогоните?

— Заходите с парадной лестницы отец Дмитрий, — обрадованно отозвался вопрошаемый. — Мы по случаю предстоящих гостей главный вход открыли.

Послышались торопливые шаги, и вскоре бесшумно открылась тяжелая входная дверь, приоткрыв почти погасшее непогодное пространство, на фоне которого нарисовалась фигура молодого священника в нелепой, почти до пят накидке из полиэтилена, которая, кажется, так и не спасла его от дождя. Прежде чем переступить порог, он торопливо перекрестился и, вглядевшись, поспешил к печке, дровишки в которой уже весело потрескивали.

— Вымок, яко Иона во чреве, — протягивая к теплу руки, стал объяснять он свое неважное состояние. — Совсем некстати разверзлись хляби. По дороге ещё терпимо, а свернул на тропку — сущее наказание. Дважды чуть не сверзнулся. А напрямки — лопухи и крапива по самое во… — показал рукой выше головы. — Все теперь прах и тлен в здешней окружающей близости. Куда ни ткни, — обвел он рукой неразборчивое в полутьме пространство зала. — Алейку зачем-то повырубили, забор и ворота зачем-то умыкнули. Чугунное литье — тяжесть неимоверная — умыкнули. А сирень, говорят, вокруг сего дворца какая была! Даже сумасшедшие не трогали, любовались. Прах и тлен, прах и тлен… — снова печально повторил он и тут же добавил: — Как бы из-за таких непогод не раздумали. Как считаете?

— Есть такие сомнения, — согласился Федор Николаевич. — Полный в настоящий момент разлад в природе и обществе. Крыша вот потекла, — показал он пальцем почему-то на люстру.

— Течет вода, а не крыша, — поправил его Ленчик.

— Уймись! — прикрикнул на него Федор Николаевич.

— Жрать хочется, — оправдываясь, пробормотал Ленчик.

— Хозяйка, у которой я временно обитаю, — вмешался в их разговор отец Дмитрий, — по случаю моего похода в здешние палестины изготовила нечто съедобное. — Он подмигнул Ленчику, весело улыбнулся и, подойдя к столу, стал выкладывать свертки из висевшей у него на плече сумки. — Извольте, драгоценный отрок… Хлеб с салом. В отличие от моих бренных телес, слава богу, не промокло. Держи и вкушай, — протянул он бутерброд подбежавшему Ленчику. — А остальное мы с Федором Николаевичем приговорим. На угощение надейся, а сам не плошай. Так?

Ленчик согласно закивал и почти мигом расправился со своим бутербродом.

— Хотел картошки доставить, — стал объяснять не слишком гостеприимную пустоту стоявшего посередине зала стола Федор Николаевич, — так он говорит — ничего не надо, всё будет. А чего будет, толком так и не прокомментировал. Скоро вовсе стемнеет, а обещание было часам к пяти.

— Я к этому обещанию чуть ли не бегом поспешал, — объяснил отец Дмитрий и снова направился подсыхать к печке.

— Как совсем темно будет, тетка придет, — неожиданно сообщил Ленчик.

— Уймись! — по привычке прикрикнул на него Федор Николаевич. — Нет никаких теток!

— Есть. Все пацаны говорят есть.

— Пацаны в твоем возрасте только про теток и говорят, — возвращаясь на привычную преподавательскую стезю, стал вразумлять своего подопечного бывший учитель. — Ты её видел?

— Не-е.

— Вот увидишь, тогда и будешь говорить.

— Нужна она мне…

— О чем речь? — заинтересовался отец Дмитрий.

— Глупости все, — стал объяснять Федор Николаевич. — С тех пор как развезли здешних Богом обиженных, только и разговоров о какой-то тетке. Не берите в голову, отец Дмитрий. Регулярно проверяю, как по штату положено. Никаких теток ни внутри, ни снаружи. Привидения разве только. Так и те с голодухи поразбежались. Чего им тут?

— Для приведений и прочей нечистой силы — вот… — улыбнулся отец Дмитрий, доставая из сумки фляжку со святой водой. — Святая вода… Просили захватить на случай возможного освящения. И требник в наличии.

Ленчик захохотал:

— Требник-вредник, ведьмин хвост, поп приехал на погост.

— Выгоню! — притворно замахнулся на него Федор Николаевич.