Белая

- Все таки… они вас поймали..., - горько проговорил он, когда Широкое Крыло отошел от них, уводя своего коня.

Он говорил странно, с усилием делая паузы перед словами, пока девушка не поняла его непреодолимого желания выругаться.

- О, не стесняйтесь, - мстительно улыбнулась она.

- Ну что вы... как можно... - смутился старый траппер.

- А вы? Вы не пострадали? - забеспокоилась девушка.

Роб покосился на одного из Равнинных Волков, вытирающего рядом своего скакуна, прежде чем увести его в загон.

- Обо мне не беспокойтесь, уж я-то всегда вывернусь, даст бог, не в первой. Но страха за вас натерпелся... Краснокожие такой вой подняли, обнаружив, что вас нет, даже святым в раю тошно стало. Еще бы! Вы не только сбежали от Хении, но умудрились обокрасть его.

- Я? - изумилась девушка.

- Эх, милая, добро бы вы увели только мою Лори. Этим бы дело и ограничилось, уверяю вас. Индейцы бы мне тут, конечно, посочувствовали, но погони бы не собрали, но вы же стащили винчестер Хении, а такого, ни один уважающий себя вождь не спустит.

- Что теперь со мной будет? - опустив голову, дрожащим голосом спросила девушка, сразу вспомнив о столбе пыток.

- Думаю, откажется он от вас, вы ему теперь ни к чему, а это нам на руку.

- Вы думаете? - его слова вовсе не успокоили ее. - Вы щадите меня, я знаю.

- Послушайте, что скажу вам я, человек, проживший среди индейцев не один десяток лет. У краснокожих, когда мужчина отказывается от рабыни ли, или от жены, на нее может претендовать любой. Вот я и хочу предъявить на вас права, если вы не против.

- О, мистер Макрой!

- Но радоваться рано, - оборвал он ее порыв радости и вновь вспыхнувшей надежды. - Вы ведь не забыли, что есть еще кое-кто, кто захочет заполучить вас. Не пугайтесь... я собираюсь выкупить вас, прежде чем Когтистая Лапа поймет, что к чему. А ежели он даже и опередит меня, я предложу за вас такой товар, от которого краснокожие не смогут отказаться... ежели вы не против, - счел нужным добавить он.

- Но вы уверены, что индейцы действительно ни о чем не подозревают и вам ничего не грозит? - все еще тревожилась Белая, слишком уж хорошо все складывалось, и она боялась, как бы что-нибудь опять не помешало обрести ей столь желанную свободу. И подвох она видела со стороны единственно Когтистой Лапы, только он мог упорствовать в том, чтобы Белая ушла с Робом Макроем и она, предчувствовала, что он сделает все, чтобы не допустить этого.

- Ох, милая, вы бы не думали об этом. Все выглядело так, будто я сам пострадал от вас, и вы украли у меня лошадку, только лишь потому, что я позабывчивости оставил ее под седлом. Что тут поделать, старый стал. Меня-то во время вашего побега видели возле большого костра на свадьбе Осеннего Листа и Широкого Крыла.

- И жених оставил новобрачную, пустившись в погоню за мной? - изумилась Белая. Ей стало вдруг обидно за Осенний Лист.

- Ну, для них это не более чем развлечение, милая. Видели, какими довольными они возвратились? Хотел бы я, чем-нибудь поспособствовать вашему побегу. Да где мне их было задержать. Они меня все выспрашивали, о чем я с вами разговаривал у загона, да почему повел к своему типии? Так я им ответил, что просил вас постирать мне рубашку. Все и обошлось.

- Простите, я не хотела вас подводить, так вышло... я не смогла отказаться от побега... слишком велико было искушение.

Она замолчала, потому что мимо них, закончив обтирать своего коня, прошел Хения с бесстрастным, выкрашенным в черную краску, лицом и с таким видом, будто никаких бледнолицых не было на сто миль вокруг.

- Идите за ним, - шепнул Роб Макрой Белой.

- Но вы, же говорили...

- Ступайте же!

И Белая покорно поплелась за вождем. Но когда они подошли к типи Легкого Пера, он вдруг ушел в сторону палатки Бурого Медведя, а девушка робко вошла к его матери, и, встав у порога, вопросительно посмотрела на нее. Индианка ни словом, ни взглядом не выразила своих чувств и вела себя так, будто ничего не произошло. Ни гнева, ни неудовольствия, ни презрения. Ничего. Только сделала знак, чтобы девушка села к очагу и протянула ей миску с порезанным холодным бизоньим языком. Пока ее вернувшаяся рабыня ела, индианка занималась своими делами, как будто Белая и не сбегала вовсе, и девушке подумалось, что ее здесь вообще не воспринимают всерьез. Утром в ее типии появился сердитый Макрой. Белая, едва выбралась из-под бизоньей шкуры под которой спала, как траппер накинулся на нее с упреками:

- Это что же вы такое удумали?! Стыд-то, какой, палить в себя из револьвера! Да как вам только в голову могло прийти подобное? Грех это! Стыдно должно быть вам, мисс! Надо же удумать такое - руки на себя накладывать!

Белая могла бы привести в свое оправдание те случаи, когда женщины белых поселенцев именно так и поступали, предпочитая грех самоубийства позору плена у краснокожих, но неожиданно начала оправдываться:

- Но у меня ведь не получилось... - нерешительно проговорила она, заплетая волосы.