Белая

Впервые Роб потерялся. Слова девушки были просты и искренне и говорила она так... как будто прощалась с ним. Старика бросило в дрожь. Они вошли в загон и Роб, взяв Лори под уздцы, молча подал их Белой. На сердце у него лежала такая тяжесть, что он не знал, чтобы могло облегчить ее. Почему этой светлой, хрупкой девчушке суждено выносить все это? Он смотрел, как она ласково гладила Лори, и про себя сокрушался, почему встретил ее сейчас, когда стал слишком стар. Эх, сбросить бы десяток лет, тогда ему был бы не страшен сам черт и бог не указ, у него были бы крепкие кулаки и быстрые ноги. В те дни он мог горы своротить и уж, по всякому, спас бы эту девчушку и, чего от себя-то скрывать, стал бы ей верным мужем, народил с ней детишек. Но, он так же понимал, что такая девушка, как она, не посмотрела бы в его сторону. Даже вынужденное проживание у индейцев не смогло истребить в ней воспитания. Она оставалась настоящей леди, держась ровно со всеми. С индейцами, правда, была все отчужденно холодной. Их добродушие, простота, а иногда детская непосредственность не растопили ее неприязни. Индейцы понимали и даже уважали тех, кто не позволял себя жалеть, но им было странно, как можно прожить без человеческого участия. Даже когда она общалась с Легким Пером, а общалась она только с ней, то все, как будто, думала о чем-то своем. Ее красота была хрупкой и как она могла выжить здесь? Индейцы ценили женщин определенного склада, которые могли бы вынести даже много больше мужчин. А ее руки были нежными, кожа белая, черты лица тонки, а большими глазами и полными губами, она больше напоминала ребенка. Да, плен изменил ее, и красота ее стала другой, яркой. Пусть лицо ее загорело, зато волосы выцвели и стали светлее, а брови и глаза казались темнее. Движения стали уверенными, но все же сохранилась, какая-то деликатность манер. Она стала крепче, сильнее и более решительней. После того, как она выжила, а потом пережила зиму, так и не умерев от голода, еще умудрившись при этом два раза сбежать; после того, как она, молча не жалуясь, ставила и разбирала типи и мездрила шкуры, воины-сиу стали по другому смотреть на нее. И хотя она их всех считала врагами, на самом деле в племени у нее не было врагов, - Макрой это знал доподлинно, - не считая разве Когтистой Лапы с его раненным самолюбием.

- Только вернись, девочка, - глухо проговорил траппер. - Порадуй старину Роба. Сейчас Осенний Лист принесет сумку со снедью, что собрала тебе в дорогу.

Он посмотрел в сторону и горько вздохнул.

- Самое пакостное, что едете вы с этой краснорожей сволочью, а меня даже рядом не будет, чтобы уберечь вас от какой-нибудь глупости, - сокрушался он

- Ну так, молитесь обо мне, Роб, потому что я грешница, - проговорила вдруг Белая, продолжая гладить, довольно пофыркивающую, Лори.

- Вы? - Удивился траппер.

- Да. Я не умерла, когда должна была умереть.

Роб вдруг напрягся и оглянулся, Белая подняла голову, перестав гладить Лори. К загону шел Хения со скатанным одеялом на плече и седельными сумками в руках. Он прошел в загон, не обращая внимания на траппера и девушку. Белая встревожено смотрела, как он перекидывает сумки и накрывает одеялом спину коня, успокаивающе похлопывая его. Роб и девушка растеряно переглянулись.

- Что, прямо сию минуту? - испугано спросила она у обомлевшего траппера, смотревшего на вскакивающего на коня индейца.

- Ах ты, подлец, - прошипел он, когда понял, что Хения и правда выезжает именно сейчас, и бросился помогать девушке, подсаживая ее в седло.

- Да хранит вас Господь и все святые, ибо сам сатана, в облике этого краснокожего, будет сопровождать вас в вашем испытании.

Проговорив это, он хлопнул Лори по крупу и от неожиданности лошадка сразу взяла с места в карьер. И вовремя, потому что Хения уже удалился настолько, что легко можно было потерять его в наступавших сумерках. Роб Макрой долго стоял, глядя в ту сторону куда уехала Белая. Его сердце сжималось от тревоги. Слишком много терял он на своем веку и уже порядком устал от этих потерь, и сколько еще жизней, молодых, достойных и сильных, будет отбирать эта проклятая прерия. Хватит ли у него сил узнать, что эта отважная и красивая девушка тоже принесена ей в жертву. Никогда еще ему не было так тошно, он отлично понимал, что ее отправили на верную смерть. Духи! Как же! Тут будут решать не духи, а этот живодер Хения. Как мог Бурый Медведь согласиться отпустить с ним девушку. Но все больше и больше его мучила самая худшая из догадок. Ведь если докопаться до сути, то сиу мечтают сделать из этого краснокожего нехристя, который вот уже который год достает все близлежащие форты вокруг, сильного шамана. А что если для этого, духи Черных Гор потребуют кровавую жертву, например, невинной крови? Роб почувствовал, что ему просто необходимо выпить. Кто-то легонько дотронулся до его плеча и старый траппер, чуть не подпрыгнув от неожиданности, схватился за нож. Обернувшись, он увидел индейскую девушку.

- Что тебе, Осенний Лист?