Белая королева

Милан подался навстречу Нок, но наткнулся коленом на что-то твердое. Он отстранился. Опустил руки. Повел ими в воздухе чуть ниже, нащупал что-то острое. Петушиный гребень? Под пальцами отчетливо ощущалась каменная птичья голова, находившаяся где-то на уровне его бедра.

– Отойди немного, – попросил он Нок, доставая из-за пояса клевец. – И ни в коем случае не снимай повязку!

Он больше не ощущал прикосновения ее рук.

Сжав тяжелое оружие в руке, Милан вспомнил легенду о герое, убившем василиска: тот и сам обратился в камень, взглянув на окаменевшее чудовище.

– Я уничтожу тебя! – прошипел Милан. – Раз и навсегда!

Острие клевца обрушилось на камень, и тот раскололся от силы удара.

– Все кончено!

Юноша бил снова и снова, чувствуя, как что-то крошится, разламывается. Он наслаждался осознанием того, что уничтожил эту тварь. Чудовище больше никому не причинит вреда. Это чувство пьянило его, туманило рассудок. Словно…

Во рту вспыхнул привкус мяты, будто Фелиция поцеловала его. Милан замер. Растроганно улыбнулся.

– Ты уничтожил его, – сказала Нок. – Все кончено. Остались только обломки.

Милан с облегчением опустил клевец. Он чувствовал какую-то опустошенность. Силы, даже гнев – все покинуло его. А Фелиция… она действительно вернулась…

Он снял черную повязку. Увидел Нок. И ужас на ее лице. Женщина вскинула руки, точно потянувшись к его повязке.

– Не оборач…

Она не успела договорить. Ее губы посерели.

Нок обратилась в камень.

Холмогорье, в трех милях к востоку от Звездного моста, день, 19-й день месяца Вина, год второго восхождения Сасмиры на престол

Завопив, Милан снова натянул на глаза повязку, зажмурился и обернулся. Неужели тут две твари? Или на самом деле он не разбил окаменевшего василиска в крошку? Или, может, даже мелкие обломки окаменевшего чудовища наделены силой обращать в камень живых существ?

Во рту все еще ощущался привкус мяты. А вокруг Милана витал аромат тела Фелиции. Так пахли ее волосы, когда она пришла к нему, пробравшись в его дом по ночным крышам Далии. Летом, морской солью, сладостью ее пота.

«Я здесь, – проворковал голос в его голове. – Взгляни на меня, возлюбленный мой».

– Да, я уже иду к тебе, – выдохнул Милан. Ярость отсекала все иные чувства в его душе. – Я принес тебе дар влюбленного. Взгляни на него!

И вдруг все закончилось. Ни вкуса мяты, ни ароматов утраченной сладости ночи, ни манящего голоса – ничего не осталось. Даже ветер затих. Мертвая тишина воцарилась в округе. Милан потянулся к повязке, защищавшей его глаза. Ему хотелось увидеть, что произошло. Хотелось вернуться к Нок. Хотелось понять…

Он отвернулся от места, где застыл камнем василиск.

Почему это волшебное создание уничтожило так много живых существ в этих землях? Да потому, что оно было тут не одно. Вероятно, противоречивые донесения о том, где именно василиск находится, заставили облечься плотью второе чудовище. Но почему василиски не встретились, почему не уничтожили друг друга? Почему сошлись именно тут и в этот час?

Горячие слезы градом катились по щекам Милана. Стянув повязку, он посмотрел на Нок. Ее руки застыли в тот миг, когда она потянулась к его повязке. В последнее мгновение жизни Нок думала о том, что нужно закрыть Милану глаза, спасти его от угрозы, затаившейся за спиной.

Он завопил от ярости, горя и отчаяния. Вновь сбылось проклятье, о котором Милан говорил всего час назад. Те, чье имя было ведомо ему, те, кто был к нему ближе всех иных, погибали. Вначале Фелиция. Теперь Нок.

Юноша дотронулся до ее прекрасного лица. Камень казался теплым, будто целый день грелся на солнце. Быть может, это тепло – последние отблески жизни, еще мгновение назад наполнявшей это тело?

Упав на колени перед Нок, Милан разрыдался. Он плакал, пока слез больше не осталось. А затем поднял тяжелый клевец, надел на глаза повязку, повернулся и поднялся на холм. Все его мысли о милосердии рассыпались пеплом. Он жаждал мести. Мести всем тем, кто начал эту войну.

Холмогорье, в шести милях к северо-востоку от Звездного моста, вечер, 19-й день месяца Вина, год второго восхождения Сасмиры на престол

Николо Тримини смотрел на карту, лежавшую перед ним на столе, сделанном на скорую руку, – не столе даже, а снятой с петель двери, которую просто уложили на подставки. Ему приходилось ютиться в жалком козьем хлеву! Усадьбу владельца хутора по совету Родриго Аполиты он отдал больным и раненым. Боевой дух армии сильно упал.

Хотя солдаты успели вовремя покинуть тракт, некоторые потери войско все-таки понесло: часть отрядов, сопровождавших обоз, слишком медленно передвигались среди холмов. Сегодня Николо разрешил зарезать последнего вола – у них закончились припасы. Почти все осталось на дороге у Звездного моста.