Белая птица свободы

На долину уже опускался вечер, солнце скрылось за лесом, оставив на память о себе кровавую пелену облаков, которые пылали в темнеющем небе. Елена долго стояла у окна, не в силах оторвать глаз от чарующей и одновременно страшной картины. Она знала, что этот закат – последний в ее жизни.

Он предал ее. Тот, кого она любила больше жизни, подло предал ее. Эта мысль терзала и доводила до исступления. Это предательство уничтожило все, что было между ними, и все надежды на будущее. Больше в ее жизни ничего не будет, потому что Унгерд не только предпочел ей другую, но и выдал их тайну королю… Предатель, как же он посмел…

Первой ее мыслью было выдать Унгерда и с наслаждением посмотреть, как на его шее затянут жуткую петлю. Она представила себе эту картину, но… от ужаса закрыла глаза руками. Нет, нет! Она поняла, что не сможет выдать его в руки палачей, не сможет спокойно наблюдать за его казнью. Потому что, несмотря ни на что, она продолжает любить его… И вид его мучений просто разорвет ей сердце…

Кроме того, Рагнар никогда не простит ее, и ей все равно придется закончить свои дни в монастыре… И даже если он простит… она не сможет больше ни жить с ним, ни даже видеть его. Елена поняла, что выхода нет.

Тут она вспомнила слова Амира о том, что Ингрид исчезла. А может… может, она убежала вместе с Унгердом? Значит, Елена больше никогда не увидит своего рыцаря…

Она снова подошла к окну. На ночном небе уже зажглись первые звезды. Молодой месяц смотрел на них с наивностью подростка, задавая глупые вопросы о смысле жизни. Падающая звезда рассыпала серебро на ночном бархате, словно приглашая загадать желание.

Елена грустно усмехнулась. Ей больше нечего желать. Звезда ее жизни закатилась. Широко распахнув окно, она поднялась на подоконник. Холодный ночной воздух обнял Елену своим дыханием, разметав по плечам ее легкие волосы. Она подняла лицо к звездам и, не глядя вниз, шагнула к ним, как крылья раскинув тонкие руки…

С тех давних пор самую высокую башню замка окрестили Башней Королевы.

***

…Хелен продолжала говорить, но вдруг заметила, как помрачнел Унгерд.

– Что с тобой? Я что-то не то сказала? – обеспокоенно произнесла она.

– Нет, нет… Все в порядке… Все хорошо… – с трудом проговорил Унгерд, стараясь взять себя в руки. Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла натянутой.

– Но ты как-то погрустнел… Может, что-то случилось?

– Нет, ничего… Не обращай внимания… Продолжай. Ты так интересно рассказываешь! – И Унгерд постарался сделать вид, что внимательно слушает рассказ Хелен.

Она улыбнулась ему в ответ и снова защебетала. Унгерд не слушал ее, и только одна мысль не давала ему покоя: «Она не выдала меня. Хотя могла это сделать. А я предал ее… Я предал ее из-за Инги. Может, поэтому столько веков на мне висит проклятие этой раздвоенности? Смогу ли я когда-нибудь обрести мир в душе?»

Похищение

Вот мы и вернулись в Город, который, наверное, тоже соскучился по нас. Я бродил по улицам и вдыхал пьянящий воздух, пропитанный памятью веков. После удара молнией мое сознание и восприятие полностью изменились – я смотрел на мир другими глазами и понимал, что раньше ничего не видел. Я был просто слепым. А теперь замечал ореолы, окружавшие старинные здания, разноцветное сияние над головами людей. Причем стоило мне немного сосредоточиться и посмотреть на что-то внимательнее, и я мог увидеть образы, услышать звуки и даже слова. Город словно рассказывал мне свою историю.

Я различал места, где погибли люди, и мог, как на киноленте, увидеть, что произошло. Непривычный к такому потоку информации, я сначала чувствовал себя оглушенным. Но потом постепенно приучился ставить барьеры и не принимать всю информацию подряд. Иначе очень скоро я сошел бы с ума…

По понятной причине к себе домой мы вернуться не могли, поэтому снимали втроем небольшую квартиру на окраине Города. С соседями мы не общались и старались быть осторожными, опасаясь дальнейших преследований со стороны наших врагов. Но, конечно, мы понимали, что все эти меры малоэффективны и рано или поздно нас все равно найдут. Но лучше, чтобы это произошло как можно позже… Сейчас время работало на нас. И мы старались выиграть его во что бы то ни стало.

Мы с Ингой продолжали ходить по Радуге, но никакой Белой Двери я не видел. Иногда мне казалось, что все это выдумка, и ее просто не существует. Порой меня охватывало отчаяние, но Влад каждый раз успокаивал меня и говорил, что нужно настойчиво продолжать, и рано или поздно результат будет. Но время шло, и ничего не менялось. Состояние подъема постепенно уступало место разочарованию и апатии…

– Дан, тебе не кажется, что пора обнародовать твое открытие? – спросил меня Влад как-то утром, после завтрака.

– Обнародовать? – задумчиво спросил я. – Но мне кажется, еще рано… Ведь я еще не нашел Белую Дверь. И, честно говоря, Влад, я не уверен в том, что мне вообще удастся ее найти…

– Откуда такие сомнения? – голос Влада звучал спокойно и невозмутимо.