Белая пыль

}На четвёртый, критический день отношений с Быковым я наблюдала, как у одной собачонки инстинкт продолжения рода превысил инстинкт самосохранения. Я подошла к окну напиться из бутыли с чистой водой как раз тогда, когда грязно-белого кобелька с одной чёрной лапкой и чёрным хвостом вдруг перемкнуло. Помнится, он ещё пару часов назад рискнул подползти непозволительно близко, вынудив Раду встать и перелечь на несколько шагов дальше. Там её величество сморила дремота. Мистер Чёрная Лапка вообразил себе, что раз он остался без наказания после столь смелой дерзости, то ему может быть позволено большее. Бесшумно ступая подушечками лап по траве, он крался к задней, заветной части богини. Кобели из всех засад двора удивлённо приподняли головы и навострили уши. За Мистером Чёрная Лапка следило по крайней мере четыре пары глаз только из нашего двора, а те, что находились за забором, стояли в полный рост, у них не было опасений за свою жизнь. Чёрная Лапка был уже в каком-то шаге от обрубка Радиного хвоста, вытягивая нос как можно более вперёд и концентрируясь на пленительном запахе. Вот уж он к нему впритык, разве что не дотрагивается носом до желтоватой шерсти. В этот момент у серого с рыжеватой мордой кобеля, притаившегося за бочкой с водой, не выдержали нервы и он сдавленно прискульнул. Чёрная Лапка настолько отдался обонянию, что не придавал никакого значения другим ощущениям, он был полностью во власти божественного аромата. Рада открыла глаза и поняла, что рядом кто-то есть. Не приводя в движение туловище, он обратила назад морду и какое-то время с интересом рассматривала приклеенного к остатку её хвоста претендента. У неё стали безмолвно подёргиваться губы, а по передним лапам пробежала судорога. Захлебнувшись слюной, из её пасти вырвался приглушённый хрип, и Чёрная Лапка в ужасе припал к земле, искоса следя полными страха глазами за её безжалостной мордой. Рада подняла своё грузное тело, не отрывая тяжёлого взгляда от наглеца. Она словно размышляла, как стоит с ним поступить, при этом в полгорла издавала кровожадные рыки, которые словно застревали где-то в её тёмных, могучих недрах и оттого звучали ещё свирепее. Когда решение созрело, Чёрная Лапка вмиг увидел его в потемневших королевских глазах и отчаянно дёрнулся наутёк. Из всех укрытий кинулись спасаться остальные женихи. Рада клацнула в воздухе челюстью, умудрилась споткнуться о свои передние лапы, от чего рассвирепела ещё более, и яростными, исполинскими прыжками бросилась догонять бедного кобелька, который летел к воротам в надежде проскользнуть под ними. Я выбежала на двор догонять их, почти уверенная, что Чёрная Лапка успеет улизнуть. Раздался тот самый душераздирающий вопль и затих так быстро, что я не успела обогнуть дом. У меня неприятно похолодело внутри, я почему-то прониклась сочувствием к этой собачонке. Обогнув угол дома, я увидела, что Рада держит в зубах Чёрную Лапку и что есть сил треплет им из стороны в сторону, махая мордой. Я вскрикнула «Рада, фу! Брось!», но было поздно. Рада с силой швырнула его, и он безвольно шмякнулся об угольник, оставив на нём кровавый отпечаток. Облизывая с морды капли крови Рада пробежала мимо меня, не удостоив взглядом, однако старалась держаться на расстоянии, дабы не получить мзды за чёрные дела. Я подошла к нему. У собачки было перекушено горло, оттуда продолжала литься кровь. Я не могла дотронуться до него, я понимала, что он мёртв и что-то переворачивалось во мне, вызывая слёзы и глубокую жалость. Нет, пусть папа сам убирает за своей тварью. }

}В этот же день была дискотека, на которую я не ходила больше месяца. Занятно, что в последний раз я была там ещё в качестве девушки Влада, а теперь связалась с Быковым. Сашка мне особо не надоедал, он не был таким прилипалой как Влад с бесконечными поцелуями, этому ухажёру было достаточно, что я по факту являюсь его девушкой и вечером он имеет законное право обнять меня, чмокнуть и держать за руку. Быков стал усиленно мыться, пользоваться духами и ухаживать за подмышками, и его мамочка сладко улыбалась мне при встрече, по-родственному заговаривала, хотя раньше едва ли замечала. А рядом всегда был Вадим, мой скромный, терпеливый мальчик. Я никак не могла понять – что же это за любовь у нас такая? Он молча смотрит, как я встречаюсь с другим и глаза его так же полны невыраженной любви, до невыносимости терпеливой любви. Я тоже хороша: встречаюсь с Быковым, но отношусь к этому так, словно завела новую подружку. Конечно, я причиняю Вадиму боль, я не отпускаю его, даю понять, что он мне нравится, но, хоть убей, не могу сделать первый шаг. Так хотелось бы остаться с ним наедине, сказать друг другу то самое, главное и заветное, вернуть те библиотечные минуты и, наконец, вкусить с ним первый поцелуй, ведь этот поцелуй будет действительно первый, самый пропитанный чувствами и ожидаемый для нас. Увы, несколько минут наедине с Вадимом – невиданная роскошь, между нами всегда, всегда кто-то был. }