Белая пыль

Некоторое время мы стояли молча, пытались взять себя в руки. Никогда мне ещё не было так стыдно, как в тот вечер. Унижение и обида выгрызали во мне рану. И Влад был груб… Как он смеет так со мной обращаться? Корона с моей головы слетела в грязь, а трон, на котором я, восседая, так любила выпендриваться перед неиссякаемыми поклонниками, опасно зашатался.

Таня запричитала:

- Как же мы вернёмся туда? Боже мой, какой позор! И, посмотри, у меня вся юбка обрызгана… Ой, я не могу! Не хочу туда идти!

- Я тоже. Сейчас опять все ржать будут, я больше этого не вынесу.

Мы подошли к фонарю и, глядя в зеркальце из Таниной сумочки, подтёрли размазанную тушь. Я взглянула на клуб – на крыльце стояла завклубом, сухопарая тетя Наташа, мать Гоги. Она высматривала опаздывающих на репетицию участников концерта, то есть нас. Мы были отлично видны ей под этим фонарем и она наблюдала за нами.

- Ёлки-палки, посмотри туда, - я указала Тане на клуб, - стоит, ждёт нас. Что будем делать?

Таня насупилась и сложила на груди руки.

- Не знаю! Достала своими репетициями.

Я приняла решение.

- Ладно, надо сходить, а то некрасиво получится. Хуже уже не будет.

С минуту мы бодрились и, немного собравшись с духом, пошли назад.

- Девчонки, ну что вы? Вернулись на бис исполнить? – крикнули за спиной тёти Наташи. Она непонимающе оглянулась, потом с удивлением повернулась к нам – весь спектакль явно прошёл мимо неё. Она редко когда замечала молодёжную возню, предпочитая тихо отсиживаться в своём кабинете. Но наш понурый и расстроенный вид она заметила.

- Девочки, что случилось?

Ответом был взрыв хохота стоявших на крыльце, а мы, не поднимая голов, прошмыгнули внутрь и с горьким облегчением спрятались в её кабинете.

Здесь уже были все выступающие. Несколько пигалиц, младше нас года на два-три, сжимали бумажки со стихами. Когда мы вошли, одна из них быстро шепнула что-то другой и обе нагло прыснули. Я попыталась испепелить их взглядом. Марина, семнадцатилетняя роковая красотка со смуглыми индийскими чертами, насмешливо поджала губы. На прошлом концерте она выступала с экзотическим танцем, но не нашла поддержки у публики: оказалось, белогорские бабушки не являются поклонницами стрип-денса. Надеюсь, на этот раз она приготовила что-то не менее оригинальное? Рядом с Мариной сидели мои соседки Наташа и Вика, которые приветливо улыбнулись нам, но не знаю, удалось ли мне выдавить ответную улыбку или же моё лицо в тот момент перекосил неудержимый спазм. Остальным было на нас плевать, они только нетерпеливо заёрзали на стульях – знать, скоро всё закончится и можно будет смыться.

Итак, тётя Наташа заунывно прошлась по сценарию. Затем определились кто за кем выступает и напоследок пигалицы вызвались продекламировать свои стихи. Они были одна другой бесцветнее. На этом с репетицией и покончили.

Мы специально выходили из кабинета последними, надеясь, что нас не заметят. Нам удалось благополучно выйти из клуба, спуститься со ступенек и… попасть прямо в цепкие лапы Гоги, который в этот момент выруливал из-за угла клуба на пару с Виталиком.

- Опа-на! – он преградил нам путь, - а я и не надеялся больше повидаться с вами сегодня.

Мы молча пытались обойти его, но не тут-то было.

- Вы что, ещё обижаетесь? Да, ладно! Это было так круто, правда. Мне понравилось, как вы поёте.

Виталик по обыкновению хихикал. Я вспыхнула и ощутила подступающие из каких-то недр слёзы. Мы тыкались в его раскинутые руки, но он решительно не давал нам пройти.

- Да бросьте, девчонки! Идёмте я вас угощу и забудем обиды. Нельзя быть такими злопамятными. Я, вот, не умею долго обижаться.

После этих слов он со значением подмигнул мне. Я остолбенела. Неужели всё-таки помнит? В ступоре я становлюсь немой. Нахлынуло столько испуганных мыслей и ни одной нельзя было сказать вслух. А что можно и нужно сейчас произнести я не знала.

- Денис, пропусти! – сказала Таня из какой-то другой, параллельной вселенной. Она сейчас была не со мной, она не понимала…

Как по команде ею занялся Виталик. Положил руку на плечо и стал сыпать ей всякую чепуху, но Таня оставалась надутой. Я знала, если она всерьёз расстроится, то её очень непросто растолкать.

В первый момент мне показалось, что по плечу ползёт змея, и я брезгливо одёрнулась, но тут же поняла, что это Гога хотел меня обнять. Его это не обидело, он тихо посмеивался, забавлялся, приговаривая:

- Так что, выпить не желаете? Может, пивка? Там у меня остался запасик, хотя, признаться, твоя подружка пролила лучшее.

Я помотала головой, у меня не проходила немота, но я покорно шла, завлекаемая им, как овца. Недоумённую Таню тащил следом Виталик.

- Лена, ты что, пить собралась? Я не буду! Зачем мы туда идём? Да отвяжись ты! – она скинула с себя Виталика.

Я обернулась к ней:

- Сейчас… - промямлила я, но это «сейчас» ничего не значило и не объясняло.

В диджейской кибитке он стал наливать нам пиво и когда ко мне приблизили замусоленный стакан, прошёл мой ступор.

- Нет, нет, я не буду, - оттолкнула я стакан.

- Кх! – удивился моей тормознутости Гога.