Белая пыль

О, Господи, неужели она сейчас зайдёт сюда и увидит меня с этим чокнутым? О Тане я забыла напрочь. Я потащила Гогу ближе к колонкам и спряталась за ним у самих штор. Он тут же вообразил, что я передумала и зашептал: «Я так и знал, что ты та ещё…». Его лапы не теряли времени и опять стали опускаться вниз, но я это заметила, только когда он крепко сжал мои ягодицы. Я оттолкнула его. Двери открылись и я снова испуганно спряталась за Гогу. Но это была не Вера, а всего лишь Виталик. Мы продолжили танцевать. Вдруг Гога взял мою кисть и стал внимательно рассматривать. Меня больше занимала дверь, за которой была Вера, поэтому я не придала значения его новой причуде. Но тут он поцеловал мне руку и я ошарашено выдернула её. Гога резко с силой притянул меня к себе, словно хотел насильно поцеловать. Я было упёрлась, но тут он заговорил и с каждым его словом я каменела. Сначала закаменели руки, потом что-то затвердело в груди, в голове всё замерло и я забыла, как поворачивать шеей. Наконец, и ноги закаменели, так что мы стали тупо стоять в углу с дребезжащими колонками, и Гога всё говорил и говорил, не выпуская теперь моей безвольной руки и время от времени или целовал её, как свою собственность, или проводил моими пальцами по своему лицу.

Он говорил:

- Как интересно то, сколько всего могут делать руки, не правда ли? Особенно с такими острыми коготочками. Ручку можно поцеловать… ручка может погладить… пощекотать… в конце концов такую ручку бывает просто приятно подержать.

Он сделал паузу, вертя моей рукой как вздумается. Я уже знала, что он хочет сказать. Он продолжил со стальными, холодными нотами в голосе, таящими в себе обиду и жажду возмездия:

- А ещё такие ручки могут делать больно, наносить очень глубокие раны. Более глубокие, чем жалкие слои кожи… о, эти ручки далеко достали, да. Скажем так: если есть душа, то мою душу хорошенько царапнули эти самые ноготочки. Ведь обидно, согласись, когда какая-то паршивая девчонка запрыгивает на тебя сверху и расцарапывает всё лицо. Видно, мама с папой тебя плохо воспитывали.

Он любовно водил моей рукой по зарубцевавшимся шрамам на лице.

- Чувствуешь? Да, твоё воспитание необходимо дополнить. Сделаем из тебя хорошую, послушную девочку? Обещаю быть деликатным, я же понимаю, первый раз должен быть особенным.

У меня подкашивало ноги. Теперь я понимала, что имеют ввиду, когда говорят «чуть не описался от страха». Тем временем медленная песня закончилась и мы, почти неподвижно стоящие, пока остальные ритмично танцуют, выглядели странно.

- Я не…

- Тшш..- он приложил палец к моим губам, - я понимаю, понимаю. Но тут дело такое: либо ты заплатишь мне за тот вечер, либо твоим задохликам придётся ох как несладко. – Он опять поцеловал мне руку. – Ну, так что? Выбирай.

Я была по-настоящему шокирована. Я повела затравленным взглядом по залу и увидела в дверях Антона. Он наблюдал за нами, прислонясь к углу в проёме. Непонятно, сколько он там простоял, но как только он понял, что я его заметила, развернулся и ушёл. Мне казалось, эта ситуация не закончится никогда. Тут музыка внезапно оборвалась и из кибитки послышалась лёгкая ругань. Включили свет и я словно переместилась из одного мира в другой, более реальный и обнадёживающий. К нам подошли Влад с Таней. Я не смотрела на неё, но знала, что она сияет. Влад с Гогой сразу пошли в диджейскую кибитку.

- Я сейчас, подожди, - сказал мне Гога через плечо.

- Ой, Леночка, ты видела нас? Я просто…

- Быстро пошли отсюда!

- Что? Но почему?

- Бегом! Потом объясню.

Я схватила её за руку, но она упёрлась. Я зашипела:

- Я тебе теперь совсем не нужна, да? Если мы с тобой ещё подруги, то ты сейчас же пойдёшь со мной, надо догнать Антона. Этот Гога… Короче! Не сдохнет без тебя твой Белкин!

Таня колебалась ровно секунду, в следующий момент она уже схватила свою серебристую сумочку с сиденья и мы быстро пошли к выходу, взявшись за руки. Едва мы вышли из зала в холл, как меня ждало новое потрясение. На спаянных креслах рядом с рыжей Иркой сидела Вера. Она небрежно, по-мальчишечьи закинула ногу на ногу: её ступня в кроссовке покоилась на колене другой ноги. И опять эта лохматость, угловатость… Я шла мимо неё как в замедленной съемке, а Ирка тем временем возбуждённо говорила, тыча в нас пальцем:

- О, они лесбиянки, прикинь?!

Вера с интересом проводила нас взглядом. Мне хотелось на веки вечные провалиться сквозь землю. Это было реально слишком.

- Вот сука такая! – высказалась Таня, отойдя.

- Да. Мы с тобой по всем фронтам уже знаменитости.

Из клуба мы бежали. Но доскакав до магазина, я поняла, что Антон направился скорее всего не домой, а к Вадиму. Нужно было опять идти через клуб! Нет, мы лучше сделаем круг по соседним улицам. Таня, задыхаясь, пыталась спрашивать меня, но я отмахивалась.

Наконец мы подходим к дому бабушки Вадима.

- Антон! – крикнула я.

Таня от неожиданности прижалась ко мне, но я оттолкнула от себя подлую трусиху – ей есть теперь с кем обниматься. Она не успела обидеться. Кто-то молча вышел к нам навстречу из-за дерева. Мы остановились.

- Антон, это ты?