Белая ворона

Ужель отрекся от тебя

Весь этот гордый мир,

И звали вороны тебя

На свой кровавый пир?

Но дух в тебе стальной живет,

И крепок острый рог.

Не раз пытались, но убить

Тебя никто не смог.

К чему судьба тебя ведет,

Что от тебя таит?

Где падают клинки мечей,

Там черный рог стоит.

Не склонишь гордую главу,

Не дрогнешь, не отступишь,

Врага в бою не пощадишь,

Победу лишь получишь.

В глазах сокрыты Небеса,

А сердце – чистый лед,

Но кто придет к тебе в ночи,

Слезу твою утрет?

Где же окончится твой путь,

Во мраке, во свету?

Ты сложишь голову свою

Иль обретешь мечту.

Скажи, о чем твои мечты,

Проклятье или дар?

И кара на тебе лежит

Страшнее всяких кар.

Но ты не ропщешь на судьбу,

Ведь ты ее сильней.

Так почему же не возьмешь

Навеки верх над ней?

О, вороной единорог,

Что мучает тебя?

Куда, зачем и почему

Ведет тебя судьба?..

Она шла, тихо напевая эту песню, только что из воздуха сотворенную ею же. Казалось, что каждое деревце внимало прекрасному голосу, казалось, что бабочки замирали в полете, чтобы не упустить ни единого слова. Она спускалась с гор, и с каждый шагом снега оставалось все меньше, а насекомых и птиц все больше. Спустившись по каменистому склону, Тень прыгнула в лес и с удивлением обнаружила, что деревья вокруг покрыты мелкой молодой листвой. Скиталица знала, что весна в низинах наступает быстрее, чем у вершин гор, но такая резкая смена ландшафта удивила ее. Она шла своей дорогой по молодой пробивающейся травке, продолжая петь изумительным голосом. Забыв свой страх, ей отвечали птицы.

Тень не могла избавиться от ощущения, что кто-то следит за нею. Порыв ветра растрепал гриву, и показалось, что кто-то легонько коснулся ее. Но единорог была поглощена песнею и, хоть и поглядывала по сторонам в поисках наблюдателя, все же старалась оторваться от реальности, растворившись в мелодии. Ей казалось, что деревья тоже поют. Что-то серебристое мелькнуло в их кронах. Или это был просто блик солнца? Она допела свою песню и замолчала, поглощенная чем-то теплым и ласковым, что вдруг проснулось у нее в груди. Однако песня не оборвалась. Теперь лес напевал ее, изменяя мотив. Деревья пели. Тень замерла, прислушиваясь. Ходили слухи о том, что деревья поют, но она никогда не слышала их песен.

Единорог оглянулась: снова показалось, что за ней наблюдают. Она чувствовала чье-то присутствие. Но музыка околдовала ее и подчинила себе так, как не удавалось еще никому на свете. Мелодия отдалялась, и, очарованная, Тень следовала за нею. Музыка вела, и сердце вороного единорога билось в такт ее ритмам. Не видя ничего вокруг, Тень пошла вслед за чудесными звуками, которые, казалось, перетекают от дерева к дереву по веткам, по молодым листочкам, по корням.

Вдруг она остановилась.

Впереди, в луче солнечного света, пробивавшегося из-за молодых листьев, среди нежных головок подснежников лежал единорог. Глаза его были закрыты, а уши не двигались, и словно не слышал он ни музыки леса, ни пения птиц. Он был нежен, как цветок, но во всем его теле чувствовалась сила, хотя мышцы и не были так четко обозначены под шкурой, как это обычно бывает у единорогов. Он был прекрасен той первозданной красотою, которая родилась еще до рождения единорогов. Грива его стелилась по земле белоснежным покрывалом. Его шерсть светилась нежным серебристым светом, переливаясь на солнце. Казалось, он спал. Рог его был длинным, длиннее, чем у Тени, и направлен в Небо. Он был божественен.

Тень никогда раньше не видела его и затаилась в тени, любуясь им. «Если я покажусь, то он либо убежит, либо нападет на меня», – с досадой подумала она, сокрушаясь о цвете своей шерсти. Нет, она не покажется ему. Это прекрасное создание не увидит черноты ее гривы!

Вдруг единорог открыл глаза и посмотрел прямо в лицо Тени, будто знал, что она стоит там. Она была поражена глубиной его голубых глаз и едва не утонула в них. У нее перехватило дыхание. «Он меня видит? Как это возможно?» – пронеслось у нее в голове.