Белее бледного

Крылья любви быстро принесли нашего героя на рабочее место. На сей раз, дыбы не подставляться, он разделся догола и, приплясывая босыми ногами на голом полу прозекторской, судорожно дёргал ручку холодильника. Наконец, та подалась, и Харончик вытащил на свет божий свою прекрасную возлюбленную, цвета свежевыпавшего снега. Припав к её холодным устам долгим поцелуем, он наконец, с трудом оторвался и бережно перенёс тело на ложе любви - металлический стол. Тщательно обработав кожу Нимфы Multi Hydrating`ом, Мовсесян нанёс в нужные места смазку и взгромоздился сверху. Новая пассия оказалась столь прекрасна, что Харон Абрамович, забив хуй на свои служебные обязанности, целый день занимался только ею. В предбаннике копились покойники, требующие срочного вскрытия, но господину паталогоанатому было теперь не до них. С телефона, непрестанно трезвонящего в соседней комнате, он просто снял трубку и положил её рядом.

Через пару дней Харончика практически перестали держать ноги, и он начал ездить домой на такси, что пробило существенную брешь в его благосостоянии, однако не обращал внимания на подобные мелочи, поскольку его пассия начала постепенно портиться. Теперь, вытащив из рабочего холодильника когда-то белоснежное тело, он вдруг начал замечать, что оно теперь не такое и белоснежное - если сравнивать его со свежевыпавшим снегом, то да, он был свежевыпавшим, но в окрестностях какого-нибудь Челябинского металлургического кластера. Тело покрылось трупными пятнами, у него увеличился живот, а внутри что-то булькало. Беспокоил паталогоанатома и всё усиливающийся запах, теперь даже водилы-гастарбайтеры из "Яндекс-такси " зажимали нос, когда после работы он плюхался на заднее сидение. Домой Харон Абрамович ехал, глотая суровую мужскую слезу. Такое бывало и раньше, когда понравившаяся ему покойница начинала неизбежно протухать раньше, чем надоедала, но тут был случай несколько иной, ему казалось, что здесь замешана настоящая любовь, а не хухры-мухры.

Супруга, Лилит Рубиковна, больше не приставала к мужу с игривыми предложениями, она просто зажимала нос и уходила на кухню. Как-то вечером жена сказала благоверному, морщась от стойкой вони: "Ну всё, ты заебал, стахановец хуев - работу оставляй на работе, иди бля мойся, только полотенце отдельное возьми".

Душ и мочалка несколько помогли, но от нашего героя всё равно здорово попахивало. Обнюхав его, Лилит Рубиковна с грохотом разложила раскладушку, втиснула её на кухню и бросила сверху старое, протёртое в нескольких местах одеяло: "Будешь спать теперь здесь, а то твоими покойниками вся квартира провоняла, я каждый день меняю постельное бельё и все равно не могу заснуть, всё пропиталось этим грёбаным запахом, заканчивай со своими трудовыми подвигами или ищи новую работу, ясно тебе, вонючка?"

Харон Абрамович сел на раскладушку и горько заплакал, не скрывая слёз - он уже понял, что любовь подошла к концу и прикончить свою возлюбленную по второму разу, ему придётся собственными руками.

Утром, отправившись на работу, господин Мовсесян с трудом передвигал ноги, идти не хотелось, было жалко всех - Нимфу, себя, неумолимое время и даже почему то, Анну Семёновну.

Остановившись перед дверями морга, он собрался, вытер сопли и внутренне решил - сначала дело, затем всё остальное. Быстро войдя в прозекторскую, Харончик открыл секретный ящик, просунул руку до задней стенки и нащупал хрустящий бумажный свёрток. Развернув его, взял в руки старый люгер с готической подарочной надписью на боковой поверхности: Die schöne Gabrielle von Eustace Franz( Прекрасной Габриэль от Юстаса Франца). Этот пистолет он ещё в 90-е купил на вернисаже в Измайлово за сущие копейки, у какого-то совершенно безумного старого немца- полубомжа.

Убедившись в наличии патрона в патроннике, наш герой подошёл к стене и открыл холодильник. В нос шибанула привычная густая вонь, но Мовсесян выдвинул наружу подставку и с щемящим сердцем взглянул на свою возлюбленную. Она выглядела очень скверно - труп раздулся, покрылся пятнами и издавал ужасающий запах. Нимфа удивлённо хлопала глазами и молчала. Харончик ласково погладил покойницу по голове, приставил пистолет ей к затылку и нажал на курок. Грохнул выстрел, и трупный запах на пару секунд перекрыла кислая пороховая вонь. Наш герой зарыдал, вытер полотенцем голову нимфы и задвинул труп обратно, поставив термостат на стандартные - 20. Затем подошёл к противоположной стене и стёр с неё ошмётки мозга, заодно выковырив из стены скальпелем полностью деформированную пулю.

Глава 15. Раны сердца

За лишнюю дырку в голове Мовсесян не переживал, телом никто не интересовался, видимо, на Нимфу было всем наплевать, и труп попал в списки невостребованных. Теперь Харон Абрамович находился в странной прострации - он как будто наблюдал за собой со стороны, похоже, его мозг не мог смириться со столь огромной потерей и таким образом защищал своего владельца от окончательного безумия.