Беллинсгаузен

Плавание Беллинсгаузена специально к Южному полюсу высоко ставит русский учёный смысл, потому особенно, что экспедиция Беллинсгаузена была предпринята среди обстоятельств, совершенно непохожих на нынешние.

До Беллинсгаузена царило во всей силе мнение английского мореплавателя Кука, что приблизиться к Южному полюсу дальше, чем это сделал он, Кук, нет никакой возможности; что за рубежом, которого достиг Кук, нечего искать, нечего открывать.

Этому-то многозначительному решению величайшего мореплавателя своего времени осмелился пойти наперекор русский капитан, плывший прямо из Балтийского моря к тому поприщу, которое было обрисовано Куком самыми мрачными красками, — поприщу, где, по словам Кука, могли встретиться лишь трудности да сама невозможность.

По моему мнению, эти заслуги русской экспедиции, которую начальствовал Беллинсгаузен, до сих пор ещё не были оценены во всём их значении. Такой громадной поверхности земного шара, которую привёл в известность Беллинсгаузен, не удавалось обследовать ещё никому из мореплавателей после него».

Далее географ сравнивает, сколько кто исследовал: д’Юрвиль — 3200 квадратных миль, Уилкс — 42 тысячи, все английские экспедиции от Уэделла до Росса с 1823 по 1845 год — 123 тысячи, а Беллинсгаузен положил на карту 214 тысяч совершенно незнакомых до него квадратных миль.

«Но эта заслуга Беллинсгаузена ещё наименьшая, — продолжал Петерманн. — Важнее всего то, что он бесстрашно пошёл против вышеуказанного решения Кука, царившего во всей силе 50 лет и успевшего уже прочно укрепиться. За эту заслугу Беллинсгаузена можно прямо поставить наряду с именами Колумба, Магеллана, Джеймса Росса и другими, с именами тех людей, которые не отступали перед трудностями и воображаемыми невозможностями, которые шли своим самостоятельным путём и потому были разрушителями преград к открытиям, которыми обозначаются эпохи».

В это же время в Кронштадте у группы морских офицеров и адмиралов родилась идея поставить на Екатерининском бульваре памятник Беллинсгаузену. На добровольные взносы и пожертвования скульптор Шредер вылепил фигуру знатного кронштадтца, отливку из бронзы произвёл Моран, рисунок пьедестала и чертежи фундамента исполнил архитектор Монигети, а воплотил их в граните художник Баринов. Они изобразили Беллинсгаузена в полный рост в вицмундире Гвардейского экипажа, с подзорной трубой в левой руке, правой же рукою адмирал придерживал на глобусе Андреевский флаг, касающийся открытых им в южном полушарии полярных земель — остров Петра Великого и Берег Александра I. С лицевой стороны под бронзовым гербом была сделана надпись: «Нашему полярному мореплавателю, адмиралу Фаддею Фаддеевичу Беллинсгаузену. От его почитателей и сослуживцев».

11 сентября 1870 года из Петербурга в Кронштадт пришёл пароход «Онега» с ротой Гвардейского экипажа, знаменем и оркестром. В десять утра на паровой яхте «Стрельна» прибыл великий князь и генерал-адмирал российского флота Константин Николаевич, тот самый Костенька, которого обучал артиллерийским тонкостям Фаддей Фаддеевич.

Полного расцвета деятельности Константина Николаевича Беллинсгаузен уже не увидел. Получивший по традиции чин генерал-адмирала ещё в мальчишеском возрасте, великий князь проходил тем не менее настоящую и суровую флотскую службу, совершал заграничные плавания, участвовал в венгерской кампании, за что получил Георгия 4-й степени. В 1850 году был назначен членом Государственного совета и председателем Комитета по составлению нового Морского устава. Перед началом Крымской войны с назначением князя Меншикова главнокомандующим южной армией вступил в управление Морским министерством. В отличие от воинственного отца, он считал, что Россия к войне не готова, в чём оказался прав. Константин Николаевич выгодно отличался от своих сестёр и братьев, любил литературу, науку, музыку, много путешествовал по Европе. В 1851 году взял на себя почин посмертного издания сочинений Гоголя, вырвав их из рук ретивых цензоров. Его сын Константин Константинович Романов вошёл в российскую словесность как талантливый «августейший поэт», подписывающийся под своими стихами «К.Р.». Константин Николаевич первым поставил на научную почву изучение истории русского флота, основал «Кронштадтский вестник».

Призванный к управлению флотом вместо Меншикова, он полностью отменил телесные наказания, стал активным помощником старшего брата Александра II в «крестьянском деле». В июле 1857 года вместе с генерал-губернатором Северо-Западной губернии опубликовал первый рескрипт об освобождении крестьян.

Один из его биографов писал:

«В полном расцвете сил и энергии, 27 лет от роду, занял он пост министра, и с этого момента для русского флота после тяжёлого севастопольского погрома настаёт светлая заря возрождения, блеск которой отразился не на одном лишь морском ведомстве, а охватил всю необъятную Россию, вывел её на путь великих реформ.