Белое солнце дознавателей

– Вся в меня, – протянула я насмешливо. То, что «старые хрычи» поставили на кон всё, затеяли большую игру, и просто используют нас, как пешки – очевидно. Что есть малая жертва, если речь идет о будущем величии рода? Взгляд сиры в зеркале был пустым и морозным – больше всего я не любила долго смотреть в свои глаза. – Вся-в-меня… – пропела я тихо. – И вы пока даже представить себе не можете, насколько.

***

Его трясло до сих пор.

Он на ощупь искал в ящике бутылку, выбрасывая всё ненужное – свитки, артефакты, империалы падали на ковер и разлетались вокруг. Наконец, початая аларийского была найдена – вытащив зубами пробку, он присосался жадно, за несколько глотков осушив треть.

– Великий…

В спальне был привычный порядок – поддерживали слуги – шторы задернуты, край одеяла откинут на тахте, всё приготовлено для сна – и он начал успокаиваться.

Дядя не понял бы, если бы Наследник начал так явно демонстрировать эмоции, он и так ходит по Грани.

Импульсивный. Не способный контролировать эмоции. Вспыльчивый. Не подходящий на роль Главы клана.

Аксель прекрасно знал, что говорят за его спиной. И тщательно поддерживал и культивировал этот образ, но… иногда эмоции действительно выходили из-под контроля.

Когда сегодня Мелочь попала в ловушку алтаря, и сила закольцевалась, когда он решил… что это будет первая жертва из Блау в этом поколении… когда ни он, ни дядя никак не могли пробиться и остановить отток силы…

Алтарь жрал Мелочь. Жрал.

Это Акс понимал отчетливо – он не знал, на чем именно шекковы предки поймали сестру, и что показывали ей, но… ещё немного и она осталась бы там, в алтарном зале. Если бы бывший Хэсау не сказал, что он отказывается – у него больше не было бы сестры.

Не было бы.

И он не понял, почему ничего так и не смог сделать дядя – Глава в праве остановить любой ритуал.

«Если бы… Дандалион не сказал, что отказывается от принятия в род» – он прокрутил эту мысль в голове несколько раз, но так и не смог использовать новое для себя слово – «брат».

«Пусть будет Терци» – решил он, вылив в горло последние капли аларийского. «Пусть. Заслужил». Потому что Мелочь сейчас тихо спит в своей комнате. Он лично проводил её до спальни и проверил температуру в купальнях.

Ради Мелочи он потерпит… этого… Данда.

Взгляд Акса упал на пузатый фиал «противопростудного», который сиротливо стоял на краю туалетного столика – его принесла Нэнс накануне ритуала. Мелочь позаботилась об эликсирах для всей семьи.

В такую ночь быть одному не хотелось.

Он сходит за аларийским – пустая бутылка улетела куда-то в изголовье, утонув в ворохе подушек.

Да, он сходит за аларийским, и потом по пути просто проверит, как там Мелочь. Спит?

Аксель накинул домашний халат, завязав узлом пояс, пузатый фиал перекочевал в карман, светляки в комнате погасли по щелчку пальцами.

Он просто проверит, как она там.

***

– Ап-ч-и! А-а-а…ап-чи! Чхи! – чихала я знатно. Ноги все-таки приморозила – глаза превратились в щелки, были блестящими, красными и уже слезились. – Апчи! – кончик носа покраснел после купален ещё сильнее, и завтра мне обеспечена простуда, если не выпить зелье. – Да где же оно?!

Я перетряхивала шкатулку – Нэнс должна была отдать слугам – по одному фиалу на каждого, и ещё один оставался тут… неужели она его упаковала?

– Пчхи! – псаково зелье не находилось, платков на привычной полке не было – в шкафу царил непривычный бардак. – Пчхи!

В дверь постучали – отрывисто и тихо. Шмыгая носом, я побрела к двери, распахнула – на пороге стоял Данд, с влажными, аккуратно зачесанными набок волосами, в новом теплом халате.

– Ааа-а… пчхи! – чихнула я прямо на него и уже серьезно задумала, чтобы высморкаться в рукав, но перед моим носом появился платок. Большой, добротный, простой, как и почти всё у Хэсау. – Ф-ф-фпасибо!

– Держи, – Данд решительно сунул мне в руку фиал с бодрящим эликсиром, который я послала накануне. – Пей! – фиал перекочевал обратно, чпокнула пробка, и прежде, чем я успела сообразить, он запрокинул мне голову, зафиксировав шею, и приставил горлышко к губам. – Пей, быстро!

Я повиновалась скорее от удивления, и за пару глотков осушила фиал.

– Ик! – острое зелье шибануло в нос, и на глазах сразу выступили слезы. Проморгавшись, я поманила Данда рукой – он так и мялся нерешительно на пороге.

То, что он захочет поговорить – предполагала, как и то, что хочется просто побыть рядом – после таких ритуалов всегда тянуло к родным со страшной силой.

– Располагайся! – я перебросила пару подушек на тахту. – Чаю? Нэнс всегда оставляет мне ночь, будет не так вкусно, если подогреть плетениями, но…