Белые лилии

Я заглядываю через боковое окно и вижу внутри движение. У меня перехватывает дыхание, когда Скайлар включает свет и я могу разглядеть ее целиком. Мой взгляд немедленно падает на идеальный круглый живот, затем возвращается на ее лицо. Не знаю, чего я ожидал. Я знал, что к этому времени живот вырастет, но я не ожидал, что она станет еще прекраснее. Она распустила свои длинные темно-русые волосы, и они колышутся у нее на плечах при каждом движении. На ней легинсы, в которых ее красивые ноги кажутся еще более стройными, а зеленая блузка, плотно облегающая ее растущую грудь, подчеркивает живот, который теперь размером с небольшой футбольный мяч.

На крыльце темно, поэтому она меня не видит. Это хорошо, потому что я не могу оторвать от нее глаз. Она чертовски прекрасна! Вдоль моего позвоночника пробегает дрожь, и я уверен, что дрожу не от холода.

Скайлар включает свет на крыльце и смотрит на меня через окно. Я не уверен, но кажется, она ахнула. Она кладет руку на живот и бросает быстрый взгляд за спину, потом смотрит мне в глаза. В этой блузке ее глаза кажутся еще зеленее, чем на самом деле.

Внезапно я испытываю острое желание ее сфотографировать. Такого желания у меня не возникало уже несколько месяцев. Последний раз я фотографировал за несколько дней до смерти Эрин.

Прямо в эту секунду я жду не дождусь, когда снова возьму в руки фотоаппарат. Пальцы зудят от желания навести фокус на Скайлар. Я хочу запечатлеть вот это выражение ее лица. Я не могу точно определить, что это за чувство, но думаю, что она борется с собой. Клянусь, что в ее изумрудных глазах я вижу одновременно два разных чувства. Облегчение и… злость? Чем бы это ни было, эти чувства противоречат друг другу.

Взгляд Скайлар падает на букет цветов, который я держу в руках. Ее лицо смягчается, и она, склонив голову, выдыхает и разглядывает белые лилии. Глядя мне в глаза, она отпирает замок.

Потом открывает дверь, и меня обдает волной тепла. Скайлар обхватывает себя руками – интересно, это от холода или для защиты? Мы оба молчим. В самолете я сотню раз репетировал, что ей скажу. Но теперь я стою здесь и не знаю, как заставить свой мозг произнести слова, которые она должна от меня услышать.

Скайлар в молчании приподнимает брови. Она упряма. Она не заговорит первой. И она права. Ей не за что извиняться. Это я во всем виноват. Я судорожно подыскиваю слова. Что сказать женщине, которую ты покинул и которая к тому была лучшей подругой твоей покойной жены, а сейчас носит твоего ребенка? Я делаю шаг вперед, сую ей цветы и выпаливаю:

– Давай попробуем.

Ее лицо омрачается. Она ожидала гораздо большего, а я снова ее подвел. Подвел их. Она переводит разочарованный взгляд на цветы в моей вытянутой руке. Я на секунду задумываюсь, чем вызвана ее грусть: белыми лилиями или мужчиной, который их принес? Не говоря ни слова, она закрывает дверь.

Но я успеваю вставить в проем ногу.

– Подожди! Это как-то само вылетело. То есть да, я хочу попробовать, но я должен извиниться. Сначала мне нужно попросить у тебя прощения. Прости, что сбежал от тебя.

Скайлар нервно оглядывается назад, потом подходит поближе к едва открытой двери.

– Ты сбежал, Гриффин, – она качает головой. – Я знаю, что ты любил ее, и у меня нет никакого права утверждать, что я горевала не меньше, чем ты. Уверена, что мое горе меркнет перед твоим. Но ты сбежал. Ты все сказал в своей записке. Это было ошибкой. Ты не можешь. А теперь, через два месяца, ты опять объявляешься после того, как я до смерти волновалась, что тебя найдут мертвым. Или что ты бросишь ребенка, которого Эрин так отчаянно хотела, – что ты по собственной воле его оставишь. А теперь ты просто возвращаешься и говоришь «давай попробуем»? И чего ты ожидаешь? Что я упаду к твоим ногам? Чего именно ты от меня хочешь, Гриффин?

Но я не успеваю ей ответить, потому что слышу скрипучий мужской голос. Я уже знаю, что возненавижу мужчину, которому принадлежит этот голос.

– Скайлар, все в горядке?

– Да, все хорошо.

Она открывает дверь и представляет нас друг другу:

– Джон, это Гриффин. Он жил здесь до смерти жены.

Я смотрю на мужчину, который, наверное, еще не понял, что только что стал моим соперником. Его короткие волосы доходят ему до ушей. У него светло-карие, ничем не примечательные глаза. Он ниже и коренастее, чем я. Он чисто выбрит, как военный, и я на секунду задумываюсь, может, Скайлар так больше нравится? Я заканчиваю его рассматривать и провожу рукой по своей гриве.

Джон вздыхает и протягивает мне руку для пожатия.

– Ох, приятель. Мне очень жаль.

У меня создается впечатление, что ему известно не все. Я хочу пристально посмотреть ему в глаза и велеть ему убираться отсюда. Сказать, что Скайлар вынашивает моего ребенка и что у него нет права быть здесь. Не знаю, почему я этого не произношу. Черт, я ведь уже отваживал мужчин от Скайлар таким образом. Но здравый смысл побеждает, и я не говорю ничего, что могло бы расстроить ее еще больше.

– Спасибо. Я… м-м-м… мне просто нужно забрать пару вещей. Фотоаппараты. Телефон. Можно?