Белые пешки

Он упал прямо на улице, во дворе у Рея. Последней мыслью было: «Я же проспал три с половиной часа – это много». Еще он успел вскинуть руку к лицу, где утром появилось одно крошечное красное пятно. Когда он очнулся, уже смеркалось, а вокруг остро и привычно пахло ментолом и серой. В ушах отдался резкий стук: Рей опустил градусник на стол.

– Тридцать девять и пять, – сказал он, когда их глаза встретились.

Кирилл огляделся и увидел серые обои. Значит, лежал в доме, который уже почти считал своим. Неудивительно: койки в больнице почти закончились. Все врачи уходили болеть – или умирать – домой.

– Ну вот она и клюнула меня, – в горле будто хорошенько поскребли наждачкой. – Сильно? В смысле, я весь в гное? Красивым умру?

Он не мог понять этого, потому что не чувствовал лица. Не мог поднять руки, пощупать кожу: тело ломило, как при забористом гриппе. Сценарий Луи. Сверхбыстрый прогресс. Но дышалось пока нормально. Рей не отвечал, не отводил глаз. То, что читалось на его осунувшемся лице, пугало намного больше, чем сам этот внезапный факт: «Похоже, кино вот-вот кончится».

– Кирилл, не… – он потянулся навстречу. Пришлось собрать силы, чтобы отпрянуть.

– Вы в городе еще пригодитесь. И наденьте, ради всего святого, респиратор.

Мальчик-крыса не был храбрым по-настоящему, и в ту ночь он это понял. Он боялся, ужасно боялся, что родители получат назад только труп. Что золотой лев, и белая кошечка, и медовая куница, и все остальные вообще не будут знать подробно о том, что с этим трупом произошло. Одно радовало: что девочка-хорек сегодня много-много работает и вернется поздно. А может, решит сразу отправиться на пляж, чтобы разбивать грудью шторм. Поэтому он улыбался крысе-страннику, как мог, хотя видел теперь только его золотисто-карие глаза. Не похожие больше ни на чьи глаза в мире.

Он проснулся ближе к одиннадцати вечера, умирая от жажды, но выпить воды уже не смог. Она сразу пошла назад, задушил кашель, и Кирилл буквально вжался в стену, повторив Рею то, что и днем:

– Не приближайтесь лишний раз, мало ли.

Как бешеное животное, которое само осознает, что у него большие проблемы, и из последних сил вешает на шею табличку «Не гладить, не кормить». Рей вряд ли сидел рядом все это время; наверняка выезжал поработать хотя бы на пару часов, но сейчас казалось, что с первого чудовищного пробуждения Крыса он даже позы не менял. Низко опустил голову, занавесился волосами, сцепил руки. Острый запах ментола, смешанный с химозой, продолжал витать в воздухе.

Противовоспалительная мазь, задействованная вовремя, иногда купировала абсцессы, иногда нет. От едкой вони из уголка глаза Кирилла потекла слеза. Он вдохнул в очередной раз – и в груди закипело, точно кровь пыталась разорвать сосуды. Рей, больше не слушая приказ не приближаться, протянул руку и провел по горлу Крыса. Тот скривился от боли, поймал скрытую перчаткой руку и удержал в своей – ничего не мог сделать, проигрывал бой с самим собой. Смуглая ладонь тут же сжалась в ответ.

– Знаю. Распухают.

– Кирилл, я… – но у него, конечно, не было слов. Он понимал: Кирилл – не Кристин, которой становилось спокойнее, стоило серьезному взрослому доктору подарить ей улыбку.

– Мы сто раз уже видели. Главное… – В замке задребезжал ключ. – Поздно.