Белые пешки

– Ой, сорри. – Он, похоже, вообще не понял, что произошло, и посадил ее ровнее. А потом разумно отпустил. – Извини, Ась, я…

– Они не chicks, – Ася просто не могла этого не сказать. А смотрела упрямо в деревянную поверхность стойки. – Они курочки. Понятно?

Дэн уже вовсю пихал Левку в бок: он-то все понял. Тот кинул на Асю новый виноватый взгляд и уже совсем осторожно потрепал по плечу.

– Блин, прости, Ась. Вообще не имел в виду…

К счастью, они не успели продолжить: из-за занавески показались все остальные. К моменту как девочки и Кирилл заняли стойку, Асю отпустило. Так она думала.

Стыдно стало за то, что я так ревностно охраняю Максово слово. И от кого, от его же друзей. А они облепили меня, смеялись, пили и, казалось, сговорились все делать, чтобы окружить меня уютом. Будто ради меня и собрались, а не ради Крыса. Казалось, это будет лучший вечер за последнее время, и я воспряну, и вообще… но получилось по-другому.

В разгар вечера позвонил Макс. Оказалось, скоро у него несколько подряд долгих учебных рейдов, он не будет выходить на связь и решил заранее поздравить друзей с Новым годом – и вообще поболтать. Редкость и удача. Чрезвычайно возбужденные, все упросили Зиновия приглушить музыку, включили громкую связь и, сбившись в кучку, по очереди кричали в мобильник новости – кто что вспоминал. Точнее, кричали почти все. Ася слушала, и в горле рос противный комок.

– Я повысила отделу раскрываемость! И у меня самый охуенный на свете напарник! – провопила Ника. – Он, конечно, собирает фарфоровых собачек, но я, кажется, люблю его! Нет, не кажется! Не знаю!

У нее в последнее время было много нервов, а тут выходной, так что она позволила себе все горючее, которое давно не позволяла. Крыс с Левой уже посадили ее между собой, чтобы не дай бог не упала. Марти, когда Ника заорала про любовь, строго велела всем заткнуть уши. А все, вредные, не заткнули, интересно же. Макс в трубке, присвистнув, рассмеялся, светло и тепло, шмыгнул носом, будто вытирая скупую слезу. В общем, так обрадовался, что Ася в который раз вспомнила: она ему как младшая сестра.

– О-о, Ник, смотри там, не шали! – напутствовал он под общий гогот. – Собакены – это заразно, даже фарфоровые! Хотя у тебя и так Нэна есть…

Нэна… которую она героически спасла. Ася тоже взяла тогда щеночка, и Лева – пса, и вообще много кто брал таборных собак, но вспомнил Макс только Нику, спасительницу обиженных животных. Вроде справедливо, она же и дралась, а вроде…

«Одним все, другим ничего. Одним почти сериальную жизнь с подвигами, другим музыкалку». – Другая, злая Ася снова сказала это в голове.

Марти погладила Нику по макушке как маленькую, отняла телефон и закричала сама:

– Ма-а-аксик, я буду настоящим демоноборцем однажды! Я окончательно это решила! У нас тут творится столько странностей, вон, смотри, даже Ника опять напилась!

– Я не напилась! – пьяно взвизгнула Ника и завалилась на Леву. Тот вздохнул и стал, точно как Марти, поглаживать ее по голове.

– Не обижай мою Нику, ведьма, – отругал Марти Макс, и та прыснула. – И скажи-ка мне, ты по-прежнему рассекаешь в этих платьях-трусах?

– На мне и платье, и трусы! – поначалу не поняла Марти, но тут же возмутилась: – Ах, тебе мои шмотки не нравились? Так ты поэтому свалил?

Макс захохотал, а Марти начала нежно, но громко материться. «Ну да, и поэтому в том числе, ты что, забыла или прикалываешься?» – безотчетно вертелось в Асиной голове. Лева опять вздохнул, перестал наглаживать Нику, отнял телефон и заговорил:

– Hello, Макс. Ну, ты все слышал, даже не представляю, как до тебя дошли новости про мои препараты. Меня тут даже на конференцию в Париж зовут весной.

«И ты во всех смыслах занимаешь все больше места, осталось только разжиреть еще от этого твоего пива, но нет, у тебя же куча бабла на спорт». Злая мысль Асю уже напугала, она скорее отвернулась к Зиновию и попросила его налить еще чуть-чуть грушевого сидра. В горле было сухо и скребло, как в преддверии простуды.

– Дружище, – тем временем Макс обиделся, – думаешь, в армию только дураки идут? Ты же сам тут был. Мы тут много чем интересуемся, когда время есть. А если серьезно, я тобой очень горжусь, хотя должен-то не я! Батя тоже?

– Батя… – кто-то громче врубил музыку, и Леве пришлось повысить голос, – ну, Батя so-so… по-разному…