Белые пешки

– Да, чудесная погода, – хрипло прошептал он. – Спасибо за нее, если благодарить стоит вас, конечно же.

Кого еще? Он не смог долго смотреть Лорду в глаза и уставился на море. Хотелось запомнить мирную синеву, неизвестно, когда она проглянет вновь.

– Примерно так было, – прокашлявшись, снова заговорил он, – когда вы попытались найти мне приют там, у вас. Что теперь?

Лорд молчал. Капитан мимолетно на него глянул, усмехнулся и пожал плечами.

– Ничего не поменялось. Я все тот же. И я не нашел даму сердца, как…

– Ты помнишь, что советовала тебе Гонерилья? – Милорд оживился, он явно был удивлен. – Ей будет приятно. Она тоже не может тебя забыть.

Красивая, странно одетая белокурая леди, которая держалась как духовник: вроде бы прохладно и церемонно, а вроде бы сочувственно, будто не видя за хозяином «Летучего голландца» особых прегрешений или считая их лишь досадным недоразумением. Да, она была приятным воспоминанием, которое он хранил: о том, что где-то за пределами его холодного темного шторма есть хорошие – хорошие, иначе и не скажешь – живые или не очень живые существа. Существа, чье время не застыло. А вот прочее – к примеру, брезгливые и настороженные взгляды тех, кому леди подчинялась, – хотелось стереть из памяти. Хотелось, вот только права он не имел.

«Это очень плохая идея, Ваше Высочество».

«Ты зря притащил его сюда, почему именно его?»

«Он этого не заслужил».

«Пусть катится обратно к своей команде. Пока не докажет, что что-то понял».

Он попросил тогда: «Отпустите хотя бы их». И услышал: «Забавно, что вы не вспомнили о матросах, когда вам, вам одному предложили идти дальше». И вот тогда-то он понял, что все они правы, а милорд и белокурая леди оба отвели глаза.

Какое-то время они молчали. Волны за бортом шептались, лазурь в клочьях туч ширилась. Капитан смотрел, как истончаются серые ненастные пласты, и чувствовал пытливый взгляд на себе.

– Всегда хотел спросить, простите за дерзость. Как вас зовут? На самом деле?..

– Неважно, – прошелестел он.

– У вас вообще есть истинное имя? Что-то, что знают люди, истинно?

Он сам дивился своей смелости. Даже когда бороздил воды, он не помышлял проверять на прочность догматы, теперь же – от близости, от реальности – любопытство закипало. Пересиливало мысли о роке, о том, что, если милорд рассердится, то сможет сделать реальностью что угодно, к примеру ад. Хотя в прошлый раз милорд уверял, что Ада – того, которым страшат, – нет, вернее, что это не более чем контора-тюрьма, полная деятельных клерков и сонных надзирателей. А настоящий, библейский Ад у каждого свой. Большинство еще при жизни любовно взращивает его в себе, трепетнее, чем самые изобильные райские сады. И этот Ад, полный вины, страхов и сожалений, намного страшнее реального. Того, где «демоны просто делают свою работу», что бы это ни значило.

– Каждое не лучше и не хуже прочих. И все истинны. – Милорд усмехнулся.

Капитан нашел силы повернуться и окинул его более внимательным взглядом. Тот был в драных синих штанах и легкой белой рубашке, широкие рукава которой полоскались на ветру. Капитан спохватился, потянулся к поясу.

– Ваша одежда не для этой палубы. Выпьете?

В серебряной фляге, может, и бродило когда-то краденое везение, как шептались дурни. Теперь же она, накрепко заткнутая пробкой, хранила только крепчайший ром. Милорд не был человеком. Ему подобная попытка дружеской заботы наверняка виделась жалкой. Дружеская забота тем смешнее, когда дружбы нет вовсе. Но милорд непринужденно взял флягу, сделал глоток – не поморщился – и, поблагодарив, вернул.

– Не тревожься. Ветры всегда несут жизнь, взять даже твой корабль и другие корабли, в других мирах. – Он вдруг подмигнул. – Знаешь, что иные корабли поют? Говорят? Мечтают? Любят?..

– Живые корабли? Что за сказки? – пришел черед рассмеяться капитану.

Милорд проницательно на него взглянул. «Ты пока многого не знаешь», – читалось в его глазах. Снова стало тихо. Наконец капитан спросил, глядя на голый горизонт:

– Так зачем вы здесь?

Рука – теплая, невесомая, рассеченная на запястье шрамом, – легла на плечо. Снова пришлось повернуться и увидеть: в безмятежных глазах появилась тень тревоги. Капитан закусил губу: а что, если? Если милорд узнал о случившемся недавно инциденте? Если на самом деле сейчас пристально наблюдает, скрывая гнев и ожидая признания, если вот-вот, не дождавшись и разочаровавшись окончательно…

– Ты не можешь здесь оставаться, – сказал милорд. Пальцы сжались, потом плавно соскользнули с плеча. – Это должно закончиться.

– Что? – Он продолжал искать в тоне или взгляде гнев. – Милорд, я…

– Мне очень жаль. – Он будто не слышал. – Это не то, чего я бы для тебя хотел и что нужно твоей усталой душе. Но тебя ждет еще одна смертная жизнь. Прямо сейчас. И прости, но… – впервые он отвел глаза, – она вряд ли будет счастливой.