Белые пешки

Извиниться не захотелось. Давно не хотелось. Русский матный часто становился языком их внеофисной коммуникации. Сизиф отвернулся. Машина продолжала ползти, за окном, под мостом, маячили золотисто-голубые огни в зеленых башнях. Лева засмотрелся на них. Возможно, просто хотел отвлечься. Возможно, не знал, куда спрятаться.

– Я вас всех, – снова услышал он голос Сизифа, но не повернулся, – понасобрал из разоренных НИИ. Схлопнувшихся больниц. С засранных био- и химфаков.

– Не меня, – ровно возразил Лева, поворачиваясь. Отец опять сжимал губы. – И объясни, к чему ты опять ведешь.

– К тому, что я требую уважения! – Сизиф рявкнул это. Так рявкнул, что крестик, подвешенный к потолку, закачался. – К тому, что нехуй нос воротить, будто я тебе кусок говна на лопате предлагаю, а не свое кресло! К тому, что я прошу тебя подумать, а не…

– Да ты фармацевта-то ни одного знаменитого не назовешь! – перебил Лева. Сам не знал, что вдруг потянуло за язык. – Ты не знаешь, что по-русски значит in vivo, in vitro и in silico и чем эти этапы отличаются, а во все суешь морду! Что ты мне можешь…

– А это тут при чем? – Но плечи Сизифа напряглись, руки впились в руль, на виске запульсировала жилка. И Лева понял, что не сдержится.

– При том, что хватит мерить все деньгами! Любой толстосум может открыть такой холдинг, но не любой специалист с «засранного химфака» сделает тебе хорошее лекарство, вакцину, сыворотку, биодобавку, это…

– Я мог тебя за волосы из МГУ выволочь, – вкрадчиво возразил он. Правдой это не было, оба они знали, но Лева также понимал, почему это прозвучало. Оба перегнули.

– А я могу просто послать тебя на хуй окончательно, и посмотришь, как без меня будут чувствовать себя «галены». Сейчас.

– Ха! – Сизиф даже не расхохотался, а заржал. Зубы опять засверкали во всей красе; особенно кидался в глаза щербатый левый клык, который ему отбили в какой-то разборке. – Ха-ха-ха, Левка! Ну ты хоть себя-то трезво оценивай, раз меня не можешь! Светило… блядь… это не лаборатории без тебя загнутся, а ты без моей зарплаты, и я… я… – Он глубоко вздохнул. Будто злобный механизм, втягивающий кислород, чтобы вращаться на полную катушку. Так и вышло: веселье из глаз ушло, они стали узкими и ледяными, улыбка сменилась привычным оскалом. – Значит, так. Еще немного – и я тебя на хрен уволю. Мои друзья арестуют твои счета. И ты…

И я все-таки сказал это, да, теперь признаюсь. Я сказал: «Пошел на хуй!», получил затрещину, а через несколько мгновений понял, что не сижу в салоне, а благополучно лежу на тротуаре, у вот той очаровательной кованой решеточки. Тачка стремительно удалялась: пробка рассосалась. Что ж… Thank God, ряд был крайний. «Крутые дела требуют крутых разборок, Симба», ну-ну. Сизиф мой как был в девяностых, так там и остался. Но… и я далеко не ушел, пожалуй.

Попялившись в небо минуты полторы, Лева попытался приподняться, но голову расколола боль, замутило сильнее. Дело было не в ударе об асфальт – надо отдать должное, отец вышвырнул его почти нежно и прежде, чем газануть. А вот гнев, бессилие и разочарование – да, разочарование, deal with it[11] – как и нередко, заставили давление резко скакнуть на заоблачные высоты. Лева опять посмотрел в темные вечерние облака. Они встретили его жирными черными мошками и свернулись в воронку.

– Старею… – пробормотал он неясно кому.

Пешеходы обходили его по дуге; тетка в цветастом сарафане пробормотала: «Развелось пьянчуг…» Так Лева – в своих вполне приличных брюках, сравнительно немятой рубашке, при галстуке и в начищенных ботинках – пролежал еще минуты две. Безучастно слушал стук в висках и размышлял, действительно ли похож на бродягу. Только из-за рыжей гривы до плеч? Или из-за того, что, как всегда, забыл побриться?

– Ой… молодой человек, вы в порядке? – вдруг раздалось рядом. Значит, все же не совсем похож. Или кто-то сердобольный жалеет бродяг.

Лева с усилием сел и встряхнулся. Над ним стояла русая девушка с большим тортом. Смотрела она сочувственно, чуть склонив голову к правому плечу. Симпатичная. С мелкими веснушками на носу. Ленточка была зеленая – и на торте, и у девушки на лбу.

– Да… почти, спасибо, – прокашлявшись и обнаружив, что успел в кровь прикусить щеку, ответил наконец Лева. – Не волнуйтесь. Но раз уж вы остановились, у вас нет случайно чего-нибудь от… – он отмахнулся сам от себя, – в общем, гильотины нет?

– Ой, нет, извините. – Девушка моргнула. Шутку она явно поняла. – И таблеток тоже с собой нет…

– Жаль. – Лева снова растянулся на асфальте. Стало уже совсем на все плевать. – Ну, значит, не повезло. Have a good… хорошего вечера, вот.