Белые волки

дит от френча.

Киселев прошел в каюту. Пересмотрел

вещи в чемодане. Вырвал клочок из запис-

ной книжки. На клочке написал:

— Возьмите мой чемодан.

Положил записку в бумажник.

Видел, что человек во френче следит за

каждым шагом. Был спокоен. Только б до

вечера не арестовали! Плана еще не было,

но была твердая уверенность, что сумеет

уйти...

Вышел на палубу, опять спустился вниз.

Решил в свою очередь наблюдать за френ-

чем. Увидал его среди кучки матросов не-

вдалеке, остановился.

Матрос таинственно сообщает:

— Сам Троцкий идет. Надо всем голова.

И Польша присоединилась, и Кавказ. Вот

почему бегут здешние-то, сибирские...

— Все лето туда народ везем, а оттуда

ни убитых, ни раненых. Куда деваются? Не-

ужли все туда переходят?

— И то сказать, теперь одна дорога —

перейти.

Человек во френче не выдерживает. Нервно

обращается к матросу.

— Подходят?

Матрос мнется.

— Да, говорят.

— Ну, а ты как думаешь?

— Да я что ж, — как другие, так и я.

— Большевик, значит?

— Ну, зачем большевик!

— А знаешь, я могу тебя за такие раз-

говоры арестовать?

Матросы сдвигаются вокруг френча.

— А ты не шибко...

— Всех не переарестуешь...

Френч в раздражении уходит.

Дмитрий заказал кофе. Стал расплачи-

ваться, положил в деньги записку. Максим

стоял возле. Записку заметил, не считая взял

деньги, небрежно сунул в жилетный карман,

почтительно поклонился и ушел.

Когда Дмитрий проходил в свою каюту,

его остановил офицер.

— Будьте добры, ваш документ.

Киселев сделал удивленное лицо.

— Вы же смотрели!

Офицер пожал плечами.

— Так надо.

— Хорошо. Но утром вы мне возвратите,

мне утром сходить.

— Конечно, конечно.

Офицер улыбнулся. Улыбнулся и Дми-

трий. Каждый улыбался наивности другого.

Поздно вечером пароход пристал к Щу-

кинской пристани. Дмитрий без фуражки,

с чайником в руках, спустился вниз, смешался

с толпой, сгрудившейся у сходней. Рядом

выросла фигура человека во френче.

— Молочка купить?

— Да молочка захотелось попить.

Сошли на берег. Пошли между рядами

торгующих всякой всячиной баб. Впереди

Дмитрий, за ним френч. Переходил от одной

бабы к другой, пробовал молоко, торговался.

Вел время. Человек во френче шел шаг за

шагом.

Второй свисток.

Френч забеспокоился.

— Опоздаем!

Дмитрий улыбнулся:

— Ну, куда торопиться.

Стал расплачиваться за молоко, протянул

крупную бумажку.

— Ах ты, господи, никак я тебе и сдачу-

то не насбираю.

Человек во френче услужливо вынул бу-

мажник.

— Я вам дам мелочь, пожалуйста.

— Нет, спасибо, мне все равно разменять

надо.

Третий свисток.

— Скорее, опоздаем!

— Возьмите молоко, бегите!

Протянул френчу чайник. Человек маши-

нально взял чайник, побежал.

Убирали сходни.

— Скорее, скорее, уходим! Да погодите

вы убирать сходни. Человек на берегу!

— Ждать всякого будем, не мешай!

Матросы грубо отсунули френча.

Человек размахивал чайником, из чайника

лилось молоко.

— Капитан, капитан, остановите пароход,

человек остался!

— Ти-ха-ай!

Медленно захлопали плицы. Зашумела вода

под колесами.

— Капитан, капитан, именем закона!

На борту стоял Максим. Под пушистыми

усами дрожала радостная улыбка.

— Ушел. Молодец!

Вдруг человек во френче бросил чайник

с молоком и с размаху прыгнул в воду.

Дмитрий быстро шел вдоль берега.

Подавлял в себе радость, но внутри не-

удержимо клокотало:

— Ушел, ушел!

Что дальше? Ясно, что по всем пристаням

известят немедленно. Пробираться вверх по

Оби — безумие.

На выходе из села услыхал сзади

шаги.

— Эй, господин, постойте!

Что за чорт, голос человека во френче!

Остановился.

— Что надо?

— Куда вы?

— Тебе какое дело?

Решительно повернулся, быстро зашагал.

Решил завлечь человека дальше от села.

— Нет, вы постойте, я вам хочу что-то

сказать!

Схватил Дмитрия за рукав, правую руку

сунул в карман.

— Пойдемте со мной!

Коротким, сильным движением Дмитрий

вырвал руку, с размаху ударил человека в

живот ногой.

Человек упал.

Прыжком хищного зверя бросился на

упавшего. Пальцы стали железными. Впились

в горло. Все крепче, крепче. Наступил ко-

леном на грудь.

Человек захрипел. Задергал ногами. Блеснул

в темноте огромными белками страшно выта-

ращенных глаз. Дернулся еще раз. Стих.

Дмитрий продолжал сдавливать железное

кольцо пальцев вокруг горла человека. Не

было ничего. Было только животное чувство

самосохранения.

С трудом разжал пальцы, опустился на

земь возле человека, глубоко вздохнул. Ощу-

тил вдруг невероятную слабость во всем

теле, дрожь в ногах. Знал, что надо кончать, но

не было силы подняться.

А внутри настойчиво приказывало:

— Скорей, скорей!

Нащупал бумажник во внутреннем кармане

шпиона, положил к себе в карман. С чувством

глубокого физического отвращения взял че-

ловека за ноги, подтащил к берегу и столкнул

в воду. Раздался плеск. Посыпались с берега

с тихим шуршаньем комья земли.

Тихо.

Дмитрий нагнулся над обрывом.

Чуть заметны широкие круги у берега.

Сел на землю, долго сидел, ни о чем не

думая. Потом встал, выбрал пологий спуск,

сошел к реке, освежил голову и лицо.

Занималась заря...

На рассвете Дмитрий вернулся в село.

Без фуражки, весь мокрый, в грязи. Прошел

в волостное земство. Потребовал предсе-

дателя.

— Я из контр-разведки. Вчера с парохода

убежал большевик, я его преследовал. Не-

медленно лошадь мне, он далеко не уйдет.

Вынул бумажник, показал документы.