Белый Бурхан

Лама остановился возле резной двери, приоткрыл ее и сделал знак рукой входи, мол... Чочуш шагнул через порог и отшатнулся - на низкой скамье, покрытой ковром, сидели два знатных хубилгана в расшитых драгоценных одеждах, между ними сновали в постоянном поклоне молодые парни, подавая серебряные чаши с кумысом, ломтиками белоснежного сыра и тарелочки с горками дымящегося риса с мясом. В одном из хубилганов Чочуш с изумлением узнал дугпу Мунхийна и, не поверив себе, протер глаза грязными кулаками. Он повернулся к ламе, чтобы по жестам того узнать, что же ему теперь делать, но того уже не было...

- Проснись, грязнуля! - засмеялся дугпа и протянул ему свою недопитую пиалу. - Сейчас тебе зададут несколько важных вопросов, на которые ты должен ответить без вранья и ничего не скрывая! Они касаются твоих родственников и друзей, оставшихся там, на Алтае... Ты меня понял?

Чочуш кивнул. Конечно, он расскажет все. Да и чего ему от дугпы Мунхийна скрывать? Разве только историю с зайсаном Токушевым, из которой он выпутался благодаря

Техтпеку.

Спрашивал второй хубилган, дугпа Мунхийн только переводил его вопросы, дополняя их угрозами и дотошными мелкими расспросами, говорящими о том, что он не только хорошо знал Алтай, но и что именно больше всего интересовало хозяина монастыря или одного из его хозяев.

- Кто такой Техтиек, почему ты раньше ничего не говорил мне о нем? нахмурился дугпа, когда Чочуш, запутанный вопросами, проболтался. - Почему он так всесилен, что его испугался даже твой зайсан?

- Техтиек - нехороший человек, разбойник, - смутился Чочуш, готовый откусить себе проклятый язык. - Очень страшный человек: людей режет, как баранов!

- Какой же он нехороший человек для тебя, если спас твою шкуру? удивился дугпа Мунхинйн. - Вот и помогай тебе после этого! Расскажи о нем подробнее, все, что

знаешь!..

Закончив свои вопросы и выслушав ответы Чочуша, черный колдун замолчал, долго растирал лицо, будто сдирал шерсть дикого зверя, что наросла на нем, мычал, пока не спросил глухо и пугающе:

- Ты хотел бы вернуться домой, на Алтай?

- Нет-нет, дугпа! - испугался Чочуш. - Нет!

- Не спеши. Ты можешь вернуться домой не кайчи и не нищим бродягой, как сейчас, а всесильным и знатным зайсаном!

Чочуш потупился:

- Я хочу быть только с вами, дугпа.

Нанжин - лама. И он никогда не забывал об этом. Забывать, что он лама, его заставляли два человека в дацане: хубилган Гонгор и лхрамба Самдан. И Нанжин забывал - он был червь, их раб, их собственность. Но с ховраками Нанжин был лама - говорил как лама, ругался как лама, наказывал как лама!..

Доложив Самдану о приезде еще двух незнакомцев, Нанжин покинул лабораторию, не получив на этот раз ни нагоняя, ни денег. Лхрамба просто отмахнулся от него, как от назойливой мухи: "Все это уже неинтересно и не имеет

смысла!"

Едва за ним закрылась дверь лаборатории, как Нанжин выпрямился во весь рост, вынул четки, медленно и величественно двинулся по коридору...

Счет своим грехам Нанжин начал в тот черный день, когда, будучи еще ховраком, попался на удочку Самдана. Вернее еще раньше, украв золотой сосуд с алтаря и продав его караванщикам. Сделано это было так ловко, что на него не пало подозрений, а наказан был другой ховрак, попавшийся вообще на мелкой краже. Но Нанжина выдал Самдану караванщик, у которого лхрамба заметил чашу с клеймом "Эрдэнэ-дзу". Лхрамба тотчас пригласил Нанжина к себе, определил его погонщиком в свой караван, идущий в Тибет за травами, заставив по дороге сделать еще несколько краж. При возвращении в дацан, Самдан добился для Нанжина одежд ламы, пропустив его на экзамен вне очереди, а потом избил его до полусмерти, приказав быть соглядатаем.

На этом беды не кончились, и скоро сам Гонгор поймал его за ухо, когда он шарился в одеждах гостивших в дацане караванщиков. Увел в подвал, допросил и отпустил лишь после того, как Нанжин пообещал ему сообщать о всех занятиях лекаря, приносить на просмотр его бумаги и образцы лекарств.

Так круг замкнулся, и отныне по этому кругу должен был бегать, высунув по-собачьи язык, лама Нанжин, опасаясь одновременно гнева лхрамбы и хамбо-ламы, обходя стороной Чижона, который сторожил подвал, когда его допрашивал Гонгор. Где бы и как бы он ни оступился - Чижон обязательно будет его палачом!

Но сегодня он решил услужить самому себе. И потому решил быть предельно осторожным и аккуратным: сорвись - никто не заступится!

Выследив Самдана, который ушел в библиотеку и надолго засел там за свои книги, Нанжин не стал терять времени, тем более, что Байыра и Монгула он не опасался: