Белый город, Черный город. Архитектура и война в Тель-Авиве и Яффе

Критическое осмысление данного вопроса началось в первой половине 1950-х годов – с литературоведческих и культурологических статей Ролана Барта и с философско-политических работ Франца Фанона. Тем не менее, хотя многие архитекторы читали Барта и даже слушали его лекции, в области архитектуры его политические идеи не нашли воплощения. В очерке «Африканская грамматика» Барт подвергает критике буржуазную объективность, которая подается как «нормализированная». Он показывает, что формальный дискурс о колониальном государстве Северной Африки – это «косметическая» версия, придуманная правящей верхушкой, чтобы «маскировать реальность»[250]. Если посмотреть на «Белые города», которыми усеяна Африка и Ближний Восток, в свете «Африканской грамматики» Барта, станет очевидно, что то же самое можно сказать и об архитектуре в целом. Разве это не лучшее определение для роли архитектуры вообще – быть «косметической» версией реальности? И если, по меткому наблюдению Барта, колониальные режимы с помощью аксиоматического языка пытаются затушевать или скрыть существование любых конфликтов (не говоря уже о войне), точно так же, видимо, и архитектура сыграла свою роль в «нормализации», создавая подобие нормальности, лежащее в основе колониального порядка. Интересно также отметить, что уже на этой ранней стадии антиколониальной полемики Барт обращал внимание на извращенную диалектику черного и белого и множество разных приемов – масок, костюмов, вымышленных историй, – в которых эта динамика выражалась

[251]. Занимаясь современной мифологией с 1954 года, Барт отмечал между всем белым (стиральные порошки, молоко и т. п.) четкую взаимосвязь, обрамлявшую колониализм и подспудно влиявшую на то, как он воплощался на практике. И в данном контексте почти нет разницы между белым в модернистской и белым в колониальной архитектуре, между белизной сантехники и белым цветом колониального костюма.

В конце концов, не так уж это и удивительно, белый – признак белизны, и его всегда помещают на самом верху в системе ценностей, которые колонизуемые должны усвоить.

Психиатр Франц Фанон подробно разбирал белую систему ценностей и показывал, как она «проникала в душу» колонизованных сообществ посредством языка, акцента и культуры, когда исследовал возникновение «внутреннего расизма» и «желания быть белым» у чернокожих[252]. Несмотря на то что в области психиатрии Фанон придерживался французской традиции, создается впечатление, что его интерес к символическому, визуальному и репрезентативному механизму колониального государства был вызван желанием понять, как устроен колониальный уклад. Ему очень хотелось разгадать, как этот порядок выражается в практических и конкретных вещах, и, что еще важнее, – как можно в практических и конкретных вещах ему противостоять. Среди прочего Фанон показывает, что насилие и агрессия являлись движущей силой процесса колонизации. Отсюда один шаг до следующего вывода: чтобы создать архитектуру модерна, не говоря уже о том, чтобы построить новые города, нужно было проявить изрядную жестокость и агрессию.

В первой главе своей последней книги – «Изгои Земли» (глава называется «О насилии») Фанон подробно объясняет, почему колониализм главным образом и прежде всего связан с насилием. Базовый принцип, управляющий колониальным порядком, – разделение: «Колониальный мир – это прежде всего мир расчлененный». А поскольку такое расчленение происходит в определенном реальном пространстве, то:

«…существуют города для европейцев и для коренного населения ‹…› Европейский город – массивный, построенный из камня и стали, он освещен и заасфальтирован ‹…› в европейском городе босых ног колонизатора не видно, разве что на пляже. ‹…› Колонизованный город – город голодный, в нем всегда не хватает хлеба, мяса, обуви, угля, света»[253]

.

Эти два типа пространства противоположны друг другу и подчиняются принципу взаимоисключения. Примирение невозможно. Логика колониального мира односторонняя и весьма проста: «Причина есть следствие – ты богат, потому что белый, ты белый, потому что богатый»[254]. Фанон пишет и о том, как колонизующая власть прибегает к насилию, пытаясь создать желаемый образ колониального порядка в истории и в реальном пространстве: