Белый, как снег (СИ)

Где-то в этот момент мне начало казаться, что с парнягой мы не подружимся. К тому же он оскалился и неожиданно быстро рванулся в мою сторону. Я шарахнулся назад и полез в сапог – лентяи-охранники обыскивали меня не слишком тщательно. К тому же я сопротивлялся. В общем, подлетевшего ко мне белолицего я встретил несколькими ударами ножа в живот. Голова зазвенела от мощной плюхи, немедленно прилетевшей от мужика. Мы сцепились, обмениваясь ударами. Я дрался безо всякой жалости, потому как противник был намного выше и сильнее меня, а раны что-то не спешили его ослаблять. Слышал, такое бывает – в пылу драки здоровяк, пусть и получивший смертельное ранение, продолжает наносить страшные удары, так как его большое, сильное тело никак не может согласиться с собственной смертью.

Альбинос был гораздо больше, и, мне показалось, что его опыт в драках также превосходит мой. Надежды на благоприятный исход с каждым его ударом, вышибающим из меня дух, все таяли. Тут бы я и сгинул, если бы не приметил того, что не увидел раньше: на руках узника были кандалы, цепь, уходящая от них в темноту, была длинной, однако ж недостаточно. Если встать, прижавшись спиной к решетке, то альбинос, как ни рвался, не мог до меня достать. Даже ногой.

Я рассмеялся. Пусть я и был весь в крови, пара ребер подозрительно ходили, один зуб шатался, а нос распух, словно слива, но бессильная ярость, кривившая прежде бесстрастное лицо, все искупала. Сокамерник раз за разом кидался ко мне, цепи натягивались и звенели, он хрипел и страшно скалился. Я прижимался к решетке, как к родной матери, и тихонько хихикал ему в глаза, глядя на бесплодные потуги дотянуться до меня хотя бы носком ноги. Ладно, признаю – смех мой был несколько нервическим. Такой восторг вызванный избавлением от неминуемой гибели, смешенный с ехидством и злым весельем. Возможно, подобные темные чувства и не делают мне чести, но я склонен считать их вполне извинительными, особенно в свете сложившейся ситуации. Наконец, альбинос прекратил бесноваться, встал ровно и произнес:

- Ты не сможешь стоять там вечно, человек.

- Этого и не требуется. У тебя кровь. Истечешь и кончишься! – я хрипло рассмеялся, но тут же со стоном замолк – отбитая пудовыми кулачищами требуха болела, как ад.

Альбинос с недоумением оглядел себя, провел ладонями по ранам, будто пытаясь остановить ручьи крови, на лице его отобразилось недоумение:

- Металл не может повредить телу дитя ночи. Что ты сотворил со мной, смертный? – на белом лице проскользнул ужас, а потом он покачнулся и рухнул, как подкошенный.

Я еще долго смотрел на его неподвижную тушу, опасаясь, что это лишь уловка. Но он не двигался и, кажется, даже не дышал. Неужели действительно кончился? Я осторожно присел на холодный камень. Труп в камере – это плохо. Во-первых, нас здесь всего двое, следовательно, виновником гибели сокамерника могу быть только я. Убийство карается гораздо строже, чем двоеженство, а я не могу задерживаться в этом клоповнике! Что же станется с ребятами без меня?!

- Эй, бледный! Ты там и впрямь, что ли, помер? – почему-то шепотом спросил я.

Лужа под мужиком натекла большая. Не надо было колоть его в живот! Вдруг тело пошевелилось, альбинос перекатился на спину:

- Что ты сотворил? – вновь повторил он.

- К твоему сведению, я защищался. Не стоит кидаться на людей и ждать от них после этого хорошего отношения. Слышь, ты там как вообще? Смотри, не дохни!

Естественно, я осознавал всю глупость подобного призыва, ибо никто по собственной воле не в силах отогнать от себя смерть, следовательно, я изрек нечто напрочь лишенное смысла, единственной целью моих слов была попытка хоть как-то развеять собственное беспокойство. И она, эта попытка, была провальной. Кровь все текла, я видел, как она струится по белой коже. Не нужно быть врачом, чтобы сообразить – мужик не жилец.

- Бледный, может в дверь подолбиться? Охрана вообще услышит?

- Нет. Они не придут. Что – не хочешь оставаться в каменном мешке с разлагающимся трупом? – красные глаза блеснули ехидством.

- Ага. Неуютно будет, - подтвердил я.

- Подойти помочь не хочешь? – вкрадчиво предложил альбинос.

- Руки у тебя такие сильные, - задумчиво протянул я, - не хотелось бы снова попасть под одну из них.

- Ты боишься меня, полудохлого?

- Ага.

Разговор зашел в тупик. Мы помолчали.

- Смертный, если ты не дашь мне своей крови, я умру, - сообщил белолицый.