Белый хрен в конопляном поле

Один пришелец был тощий и долговязый, немытые волосы его жидкими сосульками свисали ниже плеч. Под синей курточкой-обдергайкой надета была обтягивающая хилую грудь рубаха без ворота. Прямо на рубахе был не то вышит, не то нарисован портрет мужественного лохматого и бородатого красавца в берете. Взгляд у красавца был очень пламенный.

Синие же штаны существа, узкие в бедрах, все заплатанные, книзу расширялись настолько, что подметали горбатый паркет. На ногах были деревянные бонжурские башмаки без задников.

Лицо пришельца не столько украшала, сколько портила жидкая бороденка, сверху ненадежно подкрепленная тараканьими усишками. Глаз не было видно за круглыми синими стеклами. На щеке произрастала нарисованная трогательная ромашка.

Другой незнакомец был крепок и коренаст, торс его тесно обтягивал жилет из черной кожи, украшенный множеством блестящих заклепок. Черно-кожаные портки он заправил в высокие башмаки на толстенной подошве. Обнаженные руки покрывала искусная татуировка — змеи, драконы, черепа и просто узоры. Татуировка залезла даже на лицо: левая щека угрожала супостату скрещенными молниями, правая пугала врагов геральдическим хреном посконским.

В уши, ноздри и даже нижнюю губу вставлены были маленькие блескучие серьги.

Посреди наголо обритой головы торчком стоял волосяной гребень, причем волосы были окрашены в ярко-малиновый цвет.

Нетрудно догадаться даже всего с трех раз, кто из двоих был Тихоном, а кто — Терентием.

Стремглав, успокоенный было совиньоном, враз протрезвел.

— Ты что с ними сделала, старая ведьма? Разве допущу я, чтобы этакие пугалы нашу державу позорили?

— Остынь! Нынче в Плезире вся молодежь так ходит, особенно учащаяся. Пусть эти бонжурцы знают, что посконичи от века не отстают и всегда в курсе бывают! Я ночь не спала, мальчики тоже очей не сомкнули! Думаешь, легко было Тишеньке кудри выпрямить, просто было Терешечку остричь да покрасить? Он ведь сопротивлялся! В особый станок пришлось запихивать! А вот наколки на нем неглубокие, временные, сами сойдут. Я для дитяток нашла лучшего кутюрье, да первого куафера, да знатного визажиста, да еще и дипломированного тату-мастера! И я же у тебя старая ведьма выхожу?

— Ну, прости, прости, бабушка, хрен с тобою! Раз ты так говоришь, будь по-твоему. Мне-то за бонжурской модой следить некогда было. Только ведь одежда с прической человека не делают. Они ведь и вести себя должны соответственно!

Фрейлина Инженю сделала близнецам знак рукой, и Тихон сладким голосом заблеял песню про любовь и мир во всем мире, а Терентий, выставив на каждой руке указательный палец и мизинец «козой», начал хриплым голосом ругаться не только в медвежье ухо, но и в клон, в ген, в зафаканный истеблишмент.

— Видишь, переимчивые какие? — с любовью сказала бабка. — Ты в юности тоже такой был…

— Подтверждаю, — сказал горбун. — Да ты, матушка моя, волшебница! У них ведь даже фигуры разные получились!

Но бабка Инженю комплимент не приняла:

— Была бы я твоя матушка, так давно бы с горя удавилась…

— Батюшка, — проникновенно сказал Тихон, — можно нам с собой Василька взять? Он без нас заскучает.

— Можно, — сказал король. — Более того, когда этот гаденыш покинет посконские пределы, я хоть спать буду без кошмаров.

И вдруг пригорюнился:

— Значит, завтра с утра — в дорогу…

ГЛАВА 13,

в которой, разумеется, снова приключается несчастье

Белого коня звали Лебедком, черного — Воронком.

— Жалко батюшку, — сказал Тихон, покачиваясь в седле. — Жалко Ироню. И бабушку Чумазею жалко. Как они там без нас?

— А мне так никого не жалко, кроме доброго коня, — ответил Терентий. — Ты, Ти… то есть Леон, помни, что он в таком же возрасте покинул родимый дом. И не пропал. Вот денег у нас маловато…

Как ни упрашивал Терентий отца выдать им, кроме подорожных, и плату за обучение. Стремглав был непреклонен.

— При посредстве торгового дома Кувырканти перечислю через подставное лицо прямо на счет Академии. Деньги-то немалые! Вы хоть эти-то, какие есть, сберегите! Не то ночевать будете в чистом поле натощак!

Посконские дороги при мужицком короле стали, во-первых, проезжими, а во-вторых, безопасными. Любой путешественник мог теперь смело проезжать через бывшие разбойничьи деревни, сохранившие, ради памяти, прежние романтические названия — Кидалово, Мочилово, Разводилово.

Но без разбойников стали посконские дороги и неимоверно скучными.

Едешь, едешь — и все одно и то же. Леса сменяются полями, поля — лесами, низины — пригорками пригорки — низинами. Изредка попадется навстречу купеческий обоз — остановишься, поговоришь о погоде, о том, на каких постоялых дворах еда дешевле, а перины мягче. Купцы одобряли цель странствия братьев, желали им успехов в учебе и личной жизни.

— Зря батя назвал державу нашу Гран-Посконь, — сокрушался Тере… то есть Парфений. — Была бы она у нас Пти-Посконь, так давно бы уже кончилась…