Белый морок. Голубой берег

Для воплощения в жизнь этого тактического маневра необходимо было подыскать новое надежное место для длительной консервации. Дело это доверили подручным Ксендза. Но оказалось оно не таким уж легким. Более недели шныряли помощники Ксендза в бассейнах Здвижа и Тетерева, но ничто подходящее не попадалось им на глаза. И неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы на помощь нежданно-негаданно не пришел самый молодой из партизан — Федько Масюта. Именно благодаря ему за трое суток до похода под Киев Ксендз доложил командирам:

— Могу вас обрадовать: место для нового нашего постоя найдено. Правда, большого комфорта на этих квартирах гарантировать не могу — комариное царство.

— О комфорте до победы не будем вспоминать, — заметил Ляшенко. — Главное — лишь бы это место имело топографические преимущества.

— Пошли посмотрим.

И они отправились в сопровождении Загравы и Колодяжного. Весь день плутали по невспаханным полям, перебираясь через какие-то ручейки и болотистые участки, продирались сквозь нехоженые чащи, пока под вечер наконец не оказались на песчанистом пригорке, затененном вековым бором, под гигантским, скрытым в зеленом раздолье земляным валом, неизвестно когда, кем и для чего возведенным в этом безлюдном крае.

Ксендз украдкой метнул взгляд на крутой склон, сплошь поросший кустами терна и шиповника, и развел руками:

— Что ж, приглашаю в нашу обитель. Хлопцы уже, наверное, и стол накрыли…

«В какую же это обитель, откуда она взялась? — удивленно переглянулись прибывшие. — Не изволил ли случайно Ксендз пошутить в такой неподходящий момент?»

Но вот вдали сторожко шевельнулись заросли, чья-то рука слегка отклонила обвисшие над крутым склоном ветки, и все вдруг увидели у подножия вала узенький ход в подземелье. Выходит, этот Витольд Станиславович в самом деле фокусник!

— Так проходите же, проходите в наши подслеповатые хоромы!

Тесноватая, но сухая и прохладная, притрушенная привядшей травой землянка-пещера всем пришлась по душе. И место понравилось: глухое, безлюдное, затерянное среди лесных дебрей. А если рассматривать полоску суходола, притиснутую со всех сторон вязкими болотами к Змиеву валу, с чисто военной точки зрения, то это просто мечта, а не партизанский лагерь: к нему не только фашисту, а даже зверю не подобраться незамеченным. Вот почему выбор Ксендза был одобрен без малейших колебаний и споров.

На обратном пути командиры все же условились: дабы избежать каких бы то ни было случайностей, прежде времени никому ничего не говорить о перебазировании лагеря к Змиеву валу. Потому-то, кроме группы хозяйственников, которые во время рейда к Пуще-Водице были направлены во главе с Варивоном обживать новые квартиры, подручных Ксендза и «маяков», никто из партизан не имел представления, куда именно проляжет их путь после дерзкой боевой операции под Киевом. Даже сейчас, прибившись к радулянскому болоту, мало кто знал, что отряд стоит буквально на пороге своего нового дома.

Когда же передняя подвода подкатила по вязкому торфянику вплотную к заплесневелому, с ржавыми разводами болотцу, кое-где отмеченному причудливыми кочками, Артем подал знак остановиться. Встав впереди обоза, он некоторое время всматривался в нетронутый старый лес за прогнившим болотом, затем дважды пронзительно свистнул. Таким же свистом откликнулся ему кто-то издалека. А вскоре за топью из кустов высунулся Варивон, потом еще один из хозяйственников. Увидев своих, они изо всех сил побежали через болото, поднимая веера смолянистых брызг.

— Наконец, наконец! — не могли унять радости. — Только почему же так долго? Мы уже здесь душой изболелись…

— Значит, не вышло быстрее!

— Ну, как там у вас? Все живы-здоровы?..

— Настил деревянный по болоту проложен? — спросил Артем вместо ответа.

— А как же! Мои хлопцы, почитай, и палаты для вас воздвигать закончили.

— Об этом потом. Люди утомлены до предела. Проводите поскорее в лагерь.

Хромой спутник Варивона, который в сторонке блаженно улыбался, будто того только и ждал. Лихо схватил за уздечки взмокшего коня передней подводы и потащил за собой. Гнедой обеспокоенно храпел, нервно топтался на месте, но, огретый кнутом погонщика, все же ступил в гнилое болото. Но когда ощутил под копытом невидимую твердь деревянного настила, пошел увереннее, спокойнее. За передней подводой двинулись, погружаясь до кузова в темную жижу, и другие.

— Пошли, командир, — слегка прикоснулся Варивон к локтю Артема. — Они уж здесь как-нибудь сами, а тебе поторопиться бы надо. Беспалый Микола очень плох…

— Он что, уже успел возвратиться из Киева?

— Вчера.

— Один?

— Ну почему же один? С Митрофаном Мудраком. Опанасюк привел их на первый «маяк». Ну, дорожный обходчик с Житомирского шоссе…

Артем утомленно смежил набухшие веки: неужели и Миколу постигла какая-то неудача, неужели не добрался он до того проклятущего Кушниренко?

— Ты бы поторопился поговорить с ним: очень уж плох он. Можно сказать, не земной уже…

— Что, ранен?