— Но разве же это такое сложное дело — оставаться некоторое время в лагере? — впервые за время всех их встреч улыбнулся «родич». — Я легко перехитрил бы вас. Ну, скажем, ногу сломал или руку тяжело ранил… С кем такое не случается?
Ксендз лишь головой покачал: нет, этот «родич» явно не последний проходимец в бандитской семейке «Виртшафта»!
— А что означает на вашем жаргоне «обед»?
— Это своего рода пароль. Капитан Петерс дает понять, что наша встреча с «извозчиком» должна состояться во время обеда…
Ксендз не очень поверил этому объяснению, однако, поскольку не мог сейчас проверить, правду говорит Квачило или врет, оставил разговор.
— Как вы думаете, когда «извозчик» может здесь появиться? — спросил он после длительной паузы.
— Да он и сам этого знать не может. Когда удастся, тогда и появится.
— А может такое быть, что он уже в отряде?
— Все может быть.
— Так как же вы его здесь встретите, если не сможете узнать?
— Мне нет ни малейшей необходимости его узнавать. Это он должен меня узнать…
— Что вы будете отвечать своим хозяевам? Кстати, не забудьте им напомнить о Настусе.
Квачило неопределенно пожал плечами и бросил пренебрежительно:
— Нечего мне им писать сейчас. Мое дело тихонько сидеть и ждать «извозчика». А лишнее напоминание о Настусе может их только насторожить…
Мысленно Ксендз согласился с Квачило: лишнее напоминание, безусловно, насторожит эсэсовцев. Они и не подумают освобождать девушку, пока не получат от «извозчика» донесения о встрече с «родичем» в партизанском лагере. А как устроить им эту встречу, чтобы «извозчик» ничего не заподозрил? Как выявить его канал связи с «Виртшафтом»? Как вынудить его немедленно приступить к работе на нас?.. Гудит, идет кругом голова от невеселых мыслей у Витольда Станиславовича. И огорчительнее всего, что не у кого ему спросить совета. К операции с «родичем» все командиры с самого начала отнеслись отрицательно и лишь из уважения к нему, Ксендзу, дали свое согласие. Следовательно, теперь он сам должен расхлебывать кашу, которую заварил.
«Готовьте обед для извозчика… Передо мной поставлена задача непременно встретить «извозчика» в лагере… Наша встреча должна произойти, во время обеда… Я легко перехитрил бы вас. Ногу, скажем, сломал бы или…» — будто кадры киноленты, проносились в его памяти чужие фразы, чужие мысли, из которых он стремился сделать единственно правильный вывод. Вот он поднял на Квачило прояснившиеся, наполненные радостью глаза и сказал многозначительно:
— Что ж, вы имеете возможность и «обед» для «извозчика» приготовить, и встретить его в лагере…
Потом выглянул за дверь, бросил дежурному:
— Немедленно врача ко мне! И товарища Варивона попрошу!
Первой не вошла в пещеру, а влетела крайне удивленная вызовом Клава.
— Необычную просьбу имею к вам, доктор, — Ксендз не дал ей слова сказать. — Можете взять в гипс всю ногу вот этому пациенту? Ему, видите ли, крайне необходимо примерно с недельку на кухне неотлучно потрудиться, а поскольку здоровому человеку не к лицу там ошиваться, так сделайте его для отвода глаз временным инвалидом.
Клава попыталась было возмутиться, но Ксендз не очень деликатно прервал ее:
— Если хотите, это — приказ, доктор. И вы обязаны выполнить его самым добросовестным образом и без проволочек! Ясно? Тогда ведите в госпиталь пациента и приступайте к работе.
Следом за Квачило выбрался на свежий воздух и Витольд Станиславович. У входа его уже ждал вечно чем-то озабоченный комендант лагеря. Он сделал шаг навстречу, но ни о чем не спросил.
— Вот какое дело, уважаемый. Видите этого типа, который побрел за Клавой? Присмотритесь внимательно и запомните. Отныне он должен неотлучно находиться на кухне. Перед этим Клава загипсует ему ногу, чтобы он случайно не удрал, и пускай заступает в наряд. Вы, конечно, дайте ему какую-нибудь работу, чтобы он зря харчи не ел, и не спускайте с него глаз ни днем ни ночью.
— Приманка, значит, для кого-то? — сразу же обо всем догадался Варивон.
— Да, нам нужно установить, кто выйдет с ним на связь. Во что бы то ни стало!
— Что ж, сделаем, как приказано!
Ксендз в этом нисколько и не сомневался. В отряде давно уже знали: все, за что только берется Варивон, будет сделано своевременно и добротно. Поэтому он, чтобы размять мышцы, прошелся вдоль Змиева вала, над которым уже успел затихнуть утренний лагерный клекот, а потом с легким сердцем возвратился в свою пещеру, имея твердое намерение заняться неотложными делами. Только с чего же начинать?