Берег. Следы на песке

– Я готов ждать тебя сколько угодно и исполнить любую твою прихоть. Но заставить меня любить кого-то ты не вправе. Позволь мне решать, кому жить вот здесь, – Саня хлопнул себя кулаком по груди и, поморщившись, отвернулся.

Я взяла его за плечо, и, увидев шрам на затылке, другой рукой коснулась его бугристой поверхности.

– Не трогай меня.

– Это моя прихоть. Терпи.

– Если ты достала меня с того света, чтобы тут же бросить, – уже более мирно произнес Саня, – То ты зря потратила силы и время.

– Ты сам не знаешь, что говоришь.

– Ты должна уехать со мной, – обернулся он и сжал мои плечи.

– Убери руки, синяки останутся, – отпрянула я.

Голубые глаза Сани потемнели

– Почти полгода я слушал, как ты стонешь под другим мужиком, но все равно люблю тебя…

– Я люблю Роберта, он мой муж и это случившийся факт.

– Ты любишь меня.

Я покачала головой.

– Юля! Мне нечего предложить тебе кроме моей любви. У меня нет замка, шикарной квартиры в Лондоне, я не миллионер, но поверь, со мной ты будешь очень счастлива. Ты просто оказалась в таких условиях, от которых сложно отказаться. Я буду беречь тебя, ты никогда не пожалеешь о своём выборе. Наш дом там, в России…

– Я бы выбрала Роба, даже не будь у него квартиры, – я схватилась за виски. – Ой, что-то мне нехорошо.

Саня подхватил меня под локти, дотащил до отдела игрушек и усадил на розовый пуф.

– Детка, что с тобой? Скажи, что надо, я все сделаю, – он опустился рядом на колени, – какой же я болван, ты в положении, а я…

– Мы ведь можем просто дружить? – слабым голосом спросила я, чуть приоткрыв глаза.

– Да, моя прекрасная леди, – Саня поднялся и добавил. – Но только до тех пор, пока ты не родишь.

– А после? – сбросила я с себя болезненный вид и тоже встала.

– Опять разыграла меня.

Моя улыбка его добила.

– Да пошла ты! – он подхватил с полки пачку памперсов и пошел к кассе.

Я поспешила к выходу. На самом деле, было совсем не до смеха. Меня потряхивало от нашего странного разговора, а ребенок начал пинать под ребра от души. Как был прав Эдвард, оградив меня от Громова. Нам нельзя больше встречаться.

Ралли открыл передо мной дверь машины. Я села и разревелась, не знаю почему.

* * *

Роберт

– Роберт!

От окрика Джу я подпрыгнул на кровати и взглянул на часы.

– Принцесса, шесть утра…

– Вставай! Началось, кажется.

– Что началось? – протер я глаза спросонок.

– Землетрясение в Зимбабве! – голос Джу дрожал.  – Роды, конечно! Звони срочно Эдварду! Скажи, что я стою в луже, он поймет.

Я вскочил с постели, схватился за телефон, отбросил его и подбежал к жене. Под босыми пятками зачавкал мокрый ворс ковра. Джу стояла в растерянности, держалась за живот, и я схватил ее за плечи.

– Детка, ты только не нервничай, – у меня самого дрогнул голос.

– Я боюсь, львенок! – она прильнула ко мне и заглянула в глаза. – Я хочу, чтобы ты был сегодня со мной.

Я опешил. Не то чтобы я был в восторге от этой затеи, но ее хрупкое доверие, пробудившееся ко мне в этот момент, дорогого стоило. Пустяк, что по спине потек липкий пот, будто воды отошли у меня.

– Конечно, как ты скажешь, – я потерся об нее носом и, отпустив, схватился за телефон. – Отец, у Джу отошли воды.

– Дивно! – Эдвард пил чай, судя по бряцанью фарфора, – Комната для родов давно готова. Сейчас вызову акушерку. Передай Джулии, что до истинного веселья еще далеко. Спокойно собирайтесь и приезжайте.

К полудню у Джу начались сильные схватки. Ее крики разрывали мне сердце. Я хотел бы забрать ее боль, но мог лишь держать за руку. Бледный лоб возлюбленной покрылся испариной, а из глаз текли слезы.

– Отец, помоги! Ну ведь можно как-то обезболить! – взмолился я, не в силах больше выдерживать эту пытку.

– Она должна родить сама, – Эдвард переживал не меньше меня, но был непреклонен. – Никаких анестезий.

– Ваша жена в прошлом спортсменка? – спросила акушерка у Роберта.

– В некотором роде, – пробормотал я.

– У неё очень узкие бедра и сильные мышцы, – заявила она. – Таким всегда тяжело.

Вновь и вновь, трясущимися руками я обнимал Джу со спины, шептал ей слова любви, когда она отдыхала, и задыхался от бессилия, когда шли потуги. Временами могучий русский язык сотрясал английское поместье. Последний час я балансировал на грани обморока, и отец сунул мне ватку с нашатырем. Когда между ног возлюбленной показалась голова нашего малыша, я чуть не поседел. Дальше все происходило как в полусне. Крик сына ворвался в мое сознание и вернул к жизни. Маленький человечек лежал в моих ладонях, и не было в это миг счастливее человека на земле, чем я.

Вскоре умытый малыш лег на живот моей обессиленной возлюбленной и сделал первый глоток в своей жизни.

– Спасибо, любимая! – я покрывал руку любимой поцелуями. – Ты счастье мое.

– Львенок, никогда больше! – прошептала она, все еще тяжело дыша.

– В этом году точно нет, – улыбнулся я. – А дальше договоримся!

Я пресек ее возражения поцелуем.

Акушерка забрала ребенка, а Эдвард, утер лоб влажным полотенцем и подошел к Джу.