Береговая стража

Лизе не было нужды оставаться – она и так знала, какими любезностями обменяются братец с сестрицей.

– Да, друг мой! – и она беспрекословно покинула гостиную.

Помянув давнее подделанное завещание, Ухтомская начнет хвалиться другими своими подвигами, столь же похвальными. Если бы эту похвальбу слышал обер-полицмейстер Рылеев – даже он распорядился бы приготовить для княгини особо сырой каземат в Петропавловской крепости. Но Лиза доносить на Ухтомскую не собиралась, наоборот – она встала недалеко от дверей, чтобы, боже упаси, кто-то из дворовых людей не вломился некстати в гостиную.

Обычно обмен любезностями был недолог, но на сей раз он затянулся. Видно, княгиня не собиралась легко сдаваться. Лиза подошла поближе и услышала:

– Коли так – я сама к нему сейчас поеду!

Это явно некстати. Взбудораженная княгиня могла наговорить Рылееву лишнего – и даже в том случае, если ее не впустят в дом, она посреди улицы выкричится так что потом сильно пожалеет. Обер-полицмейстер Рылеев скверный, но дворня у него, поди, вышколенная, все примечает.

Лиза пошла вниз, в людскую, и тут ей повезло – она там обнаружила Матвеича. Он уже не меньше часа прохлаждался, балуясь горячим чаем, сидел красный и довольный. Напротив развалился мужчина, которого Лиза видела впервые в жизни, но сразу поняла: вот она, каторжная рожа! Ноздри, правда, у этого детинушки были целы, но общий вид наводил отчего-то на мысли о виселице, а когда незнакомец, вскочив, поклонился и угодливо улыбнулся, оказалось, что у него отсутствуют все зубы.

– Вот что, любезный. Нужно этой ночью дом охранять, чтобы люди ходили вдоль забора и никого – слышишь ли, никого! – на улицу не выпускали, – приказала Лиза.

– Всю ночь? – спросил Матвеич.

– Всю ночь.

– Никак нельзя. Мои люди охраняют по вашему приказанию известное жилище, там входов штуки четыре, и завтра мне там же нужны.

– Но сейчас они нужны тут. Делай, как знаешь, но обеспечь охрану.

– Довольно одного дворника и сторожа у ворот, еще дворовых собак с цепи спустить.

– Делай, что говорю. А собак с цепи не спускать. Не хочу, чтобы они человека порвали.

В сущности, Лиза не возражала бы против того, чтобы избавиться от княгини таким зверским образом. Она ей до полусмерти надоела. Но поднимется крик, потом нужно будет куда-то девать искусанный и ободранный труп, а сейчас и без этого мороки хватает. К тому же по замыслу сперва должны были быть осуждены ее сыновья.

– Неоткуда взять людей, – даже не пытаясь быть любезным, буркнул Матвеич.

– Мне тебя учить? Полон дом дармоедов! Лакеев в тулупах расставь, конюхов.

– Я им не хозяин.

Тут взгляды встретились. Матвеич смотрел глумливо, и вся его фигура выражала глумление, особливо плешь, сползающая ото лба к затылку; он, убедившись, что Лиза поняла его взгляд, склонился так, чтобы она могла отлично разглядеть все особенности плеши.

– Скажи, я велела. Понял? – и, не желая вступать в пререкания с этим неприятным служителем, бывшим лакеем, а ныне – исполнителем опасных затей, Лиза пошла прочь. Последнее слово осталось за ней.

В гостиной брат и сестра уже не орали, а тихо переругивались.

– Ты останешься ночевать у нас, друг мой, – сказала княгине Лиза. – А утром мы, Бог даст, соберемся, снарядимся и поедем вызволять Ореста с Платоном. Я сама с вами поеду! Я-то, когда наряжусь и причешусь, и не такого кавалера укротить сумею, каков Рылеев.

– Лиза права, сейчас мы уложим тебя, чтобы утром друг за дружкой не гоняться, – согласился Лисицын. – Лизанька, ты ведь дашь Маше модное платье? Я тебя знаю, сестрица, ты за модами не следишь, а завтра нужно быть во всеоружии.

Когда же княгиню удалось увести в спальню, Лисицын тихонько велел жене, чтобы дала гостье для успокоения ну, хоть мадеры, а то и «ерофеича». Нужно было подольше задержать ее в постели, а потом еще чем-либо отвлечь и перенести визит к Рылееву на неопределенное время.

– Да, миленочек, – шепнула Лиза и все сделала по мужнину слову.

Она знала, что Ухтомская потихоньку попивает, и беспокоилась, что порция «ерофеича» надолго ее не уложит, но обошлось, и утром все поднялись довольно поздно. Лиза потихоньку расспросила девок – оказалось, что три лакея действительно бродили вдоль сугробов по берегу Фонтанки, причем одному Матвеич для вразумления без лишних церемоний подбил глаз.

Нужно было дать полицейским сыщикам время для основательного допроса князей Ухтомских, нужно было дать Рылееву время для обстоятельного доклада государыне. Лисицын и Лиза, не сговариваясь, выдумывали всякие предлоги, чтобы выехать попозже. Лиза увела княгиню в свою гардеробную и долго выбирала ей платье, потом отдала ее в руки волосочесу, а сама послала казачка к Васильевым. Вернувшись, он доложил: Марфинька очень плоха, а госпожа Васильева лежит при смерти.

– Ох… – прошептала Лиза, и это означало: только бы сперва ушла Марфинька, оставив мать главной наследницей своего имущества. Если же сперва отдаст Богу душу Катерина Петровна, то, поскольку Марфинька завещания уж точно не оставит, объявятся лишние наследники – ее родня по отцовской линии.