Берсеркер

— Вы постараетесь... простите, я не совсем вас понял.

— Видите ли, человек, которого вы оставили охранять ваш корабль, находится уже не там. Мне очень стыдно, но я должен сообщить, что во время последнего поединка этого тура ваш человек вдруг чего-то испугался и убежал прочь. Мне не хотелось беспокоить вас без крайней необходимости, но пока что нам не удалось его отыскать.

Шонберг резко выпрямился и одарил Андреаса самым качественным из своих взглядов финансового магната.

— А что с моим кораблем?

— Мои люди охраняют его для вас. С ним все будет в полном порядке. К кораблю никто не сможет приблизиться иначе как по моему приказу. Так что я вынужден настаивать, чтобы вы остались здесь на ночь. 

 Глава 8

Вскоре после рассвета раб разбудил восьмерых оставшихся в живых участников турнира.

Джайлз Вероломный пробудился мгновенно, от легкого толчка, тут же сбросил плащ и откатился в сторону, потом вспомнил, где находится, и наконец проснулся окончательно. Усевшись, Джайлз протер глаза, потом громко сообщил каждому, кто желал бы это услышать:

— Что-то наш лагерь уменьшается день ото дня.

Хотя большинство товарищей Джайлза уже проснулись, никто из них не спешил ответить на его реплику. Они, как и Джайлз, спали, просто завернувшись в плащи или одеяла, и теперь медленно выпутывались из них, словно насекомые, вылупляющиеся из своих коконов.

Ночью прошел легкий дождик. Утро было пасмурным и унылым. Накануне вечером восемь воинов улеглись спать поближе друг к другу, словно заключив перемирие перед лицом некой внешней опасности. Да к тому же площадка, которую они сейчас занимали, была слишком маленькой по сравнению с первым лагерем, разбитым внизу, на берегу реки.

Встав, Джайлз увидел внизу реку, которая струилась через равнину и исчезала где-то среди полей, теряясь в утреннем тумане. Пашни были разбиты на неровные прямоугольники. На мгновение — всего лишь на мгновение — Джайлзу отчаянно, до боли, захотелось оказаться в далекой родной провинции и размеренно идти за плугом, как он ходил прежде, давным-давно.

Давным-давно.

В нескольких шагах от Джайлза остановился Омир Келсумба, чернокожий гигант, и приготовился облегчить мочевой пузырь, целясь вниз по склону. На этот раз рабы не потрудились вырыть сортир неподалеку от лагеря, поскольку большую их часть по каким-то причинам вчера вечером отправили на другие работы. Омир наконец-то потрудился ответить Джайлзу, бросив через плечо:

— Сегодня вечером нам понадобиться еще меньше места — ну и что из того? Вскоре все мы будем обитать в чертогах Торуна, где хватит места каждому.

  — Хорошо сказано, — одобрительно изрек Фарлей из Эйкоска. Он встал, потянулся, потом наклонился и несколькими умелыми движениями усыпанных веснушками рук скатал плащ. Плащ выглядел таким же дорогим, как и оружие Фарлея.

Теперь уже все воины проснулись и принялись лениво почесываться, потягиваться, отплевываться, сворачивать плащи и одеяла и готовиться переносить лагерь. Фарлей из Эйкоска отправился к алтарю Торуна, дабы выразить свое глубокое почтение. Он опустился на колени и принялся бормотать молитвы, припав лбом к земле. Вскоре к нему присоединился Келсумба, затем — Чарльз Честный, а потом и все прочие, один за другим, пока все не выказали хотя бы минимум благочестия. Впрочем, по загадочному лику небольшого изваяния Торуна нельзя было понять, оказывает ли он предпочтение кому-либо из молящихся.

Похоже, самым голодным сегодня утром был Ванн Кочевник. Он первым отошел от алтаря и направился к костру, где единственный раб готовил утреннюю трапезу, на вид — чрезвычайно простую.

Когда Ванн отошел, Джайлз негромко спросил у Келсумбы:

— Слушай, как тебе этот обычай? Ну, в смысле отрезать уши у побежденного?

Келсумба что-то неразборчиво проворчал в ответ и начал придирчиво осматривать свой топор: а вдруг ночной дождь промочил тщательно промасленную ткань и добрался до стали? Не появилась ли где ржавчина? Все прочее имущество Келсумбы, за исключением топора, было потрепанным и поношенным.

Склонившись над топором, чтобы рассмотреть его поближе, Келсумба наконец откликнулся:

— Похоже, ты мудрый человек. Возможно, ты сможешь дать мне совет. Предположим, я не смогу выиграть турнир. Но даже если случится так, я ведь прошел уже много боев и буду высоко сидеть за столом Торуна. Как ты думаешь, станет ли он прислушиваться ко мне? Если я умру сегодня или завтра, замолвит ли он за меня словечко перед богиней целительства, чтобы она исполнила мою просьбу?

Джайлз тихонько вздохнул.

— Этот вопрос превышает мое разумение, — ответил он. — Но все верят, что у каждого, кто попадает в чертоги Торуна, исцеляются все раны, и старые, и новые, какое бы место за столом он ни занимал.