Берсеркер

— О нет, меня привели сюда вовсе не мои раны. — Здоровяк поднял голову и с отсутствующим видом уставился куда-то вдаль. — Там, далеко, у меня есть жена и двое малышей. Оба ребенка слабенькие, они болеют и плохо растут. Окрестные лекари ничем не могут им помочь. Я молился богам, приносил им жертвы, но детям не стало лучше. — Взгляд Келсумбы скользнул по Джайлзу, и чернокожий гигант крепко сжал топорище. — Тогда я решил сам стать богом. Так я точно сумею помочь моим детям, пусть даже для этого мне и придется навсегда расстаться с ними. — Голос Келсумбы взлетел до крика, а взгляд стал взглядом фанатика. — Я убью шесть человек, а если понадобится — то и шестьдесят! Я и тебя убью! Сам Торун не остановит меня!

Джайлз степенно кивнул, выражая согласие и стараясь сохранить на лице бесстрастное выражение. Потом он отвернулся. Когда несколько секунд спустя Джайлз посмотрел на Келсумбу, тот уже полностью утих и спокойно точил свой топор.

Когда Джайлз отпустил замечание насчет манеры отрезать уши у побежденного противника, неподалеку от них стоял Томас Хватала. Возможно, он слышал этот вопрос. Именно Томасу предстояло выступить против Ванна в сегодняшнем туре, но, похоже, его это нисколько не волновало. И вообще сегодня утром Томас выглядел каким-то сонным. Вот и сейчас он зевал, широко разинув рот. Трудно было сказать, кто из оставшихся воинов был крупнее, Келсумба или Хватала. Джад Исаксон, бесспорно, был самым маленьким, а Джайлз ненамного его превосходил. Отметив этот факт, Джайлз еще раз вздохнул.

Завтрак состоял из толстых безвкусных подгорелых лепешек и воды. В первый раз в трапезу вообще не было включено мясо. Когда воины принялись ворчать на прислуживающего им раба, тот невнятными звуками и беспомощными жестами — у бедняги был вырезан язык — пояснил, что ничего больше не доставили и что ему приходится выполнять куда больше работы, чем обычно, потому что всех его товарищей отозвали.

Лерос подтвердил это, с хмурым видом пытаясь прожевать свою порцию подгорелой лепешки.

— Рано утром сюда спустились два жреца, мои друзья, чтобы разбудить меня и выразить сочувствие, потому что сегодня большинство обслуги у нас забрали. Но это еще не извиняет столь скверную трапезу. Да, правда, число ваше уменьшилось, но тем больше возросла слава выживших. Я отправлю жалобу верховному жрецу. Я уверен, что сегодня днем нас ждет гораздо лучшее обслуживание и пища.

Покончив с завтраком, каким бы он ни был, Лерос отдал приказ отправляться в путь, и небольшой отряд стал подниматься в гору. Далеко впереди по дороге натужно, со скрипом полз обоз телег, груженных провиантом для города. Другой, состоящий из пустых телег, с грохотом резво спускался вниз. Чарльзу Честному, который оказался впереди, пришлось потянуться к мечу, и лишь после этого угрюмый возница, сидевший на первой из спускающихся телег, взял в сторону, давая пройти героям.

От этого инцидента раздражение Лероса усилилось, но он предпочел промолчать, и отряд продолжил путь. Да, правда, они больше не представляли из себя впечатляющего зрелища. После долгих дней, проведенных под открытым небом, в странствиях, воины были достаточно грязными, а свиты у них не было вовсе. И все же Леросу очень хотелось задержаться и выпороть наглого возчика. Но это лишь больше унизило бы их высокую миссию.

Город Торуна все еще не был виден, хотя отсюда до вершины горы Богов осталось не более километра. В какой-то момент Джайлз заметил блеск огромного корабля, прилетевшего из внешнего мира. Он красовался в отдалении, стоя на скальном пьедестале, но дождь и туман скрадывали картину, а потом дорога свернула, и корабль заслонили кроны деревьев.

С вершины спустились два жреца промежуточного ранга, чтобы поговорить с Леросом. Они чуть обогнали небольшой отряд и пошли впереди, дабы поговорить без посторонних ушей. Восемь воинов продолжали спокойно и размеренно подниматься в гору. Иногда двое-трое шагали рядом достаточно долго, чтобы обменяться несколькими словами, иногда отряд растягивался цепочкой, и каждый шел в одиночестве, размышляя о чем-то своем. В хвосте двигалась пара оборванных рабов с грузом — все, что осталось от некогда великолепной свиты. Один раб был немым, второй ковылял, приволакивая искалеченную ногу. Изваяние Торуна, для которого до сих пор в каждом лагере строили походный алтарь, на этот раз было оставлено позади. На время, сказал Лерос, до тех пор, пока у них снова появятся слуги, дабы соорудить подобающий алтарь.

Вскоре после досадного инцидента с повозками Джайлз Вероломный отыскал Джада Исаксона, ковылявшего в хвосте цепочки, и с самым приятельским видом зашагал рядом с человеком, которому через несколько часов предстояло попытаться убить его. Джад отметил его присутствие мимолетным взглядом, после чего вернулся к собственным мыслям.

Джайлз посмотрел назад, на их жалкую свиту, и заметил:

— Ну вот, оставили без мяса. И что-то мне кажется, что сегодня не будет музыкантов, чтобы помочь нашим душам подняться в чертоги Торуна.