Берсеркер

Перебрасываясь шутками насчет товаров, которые они могут надеяться продать новому клиенту, Андреасу, Шонберг и Афина прошли следом за проводниками через один внутренний двор, потом, не выходя на улицу, сквозь крытую аркаду попали в другой. Видимо, храмовый комплекс был достаточно замкнутым.

Наконец они вошли в небольшую боковую дверь высокого здания, в котором Шонберг узнал сам Храм, и их провели в большой зал, расположенный чуть ниже уровня земли. В зале царила прохлада, казавшаяся после дневной жары приятной и освежающей.

Де ла Торре и Челеста, также переодевшиеся в белое, уже сидели за столом. Де ла Торре, увенчанный венком из листьев, напоминал древнего римлянина. Рядом с ними сидели верховный жрец и полдесятка других высокопоставленных лиц. Некоторые из них сопровождали Андреаса во время его первого визита к кораблю пришельцев из внешнего мира.

Вокруг бесшумно и проворно сновали слуги. Зал для пиршеств был украшен драпировками и освещен мягким светом удачно расположенных свечей. Все было в наилучшем виде.

— Наш хозяин рассказывает мне о великих чертогах Торуна, — сказал де ла Торре после того, как они обменялись приветствиями.

— И что? — Шонберг повел рукой, словно желая охватить весь зал. — Описание совпадает?

Один из жрецов Внутреннего Круга усмехнулся, широко и цинично:

— Ну что вы! На самом деле Торун пребывает вовсе не в нашем мире. И не в вашем.

Усевшись за стол, Шонберг обнаружил, что он, как и на турнире, находится между Афиной и Челестой. Но здесь, несмотря на приятное окружение, не только Челеста, но и Афина старалась придвинуться к нему поближе — похоже, бессознательно. Этим вечером среди гостей не было видно ни одной женщины, кроме них. У Шонберга появилось смутное ощущение, что их здесь никогда и не бывало за всю историю Храма. Ни Андреас, ни другие местные высокопоставленные лица ни разу не заговаривали с Афиной, если только она не задавала им прямой вопрос — а она, конечно же, время от времени это проделывала, чтобы позлить их. Челеста же, как истинная представительница светского общества, отлично понимала, когда от нее ожидают, чтобы она вела себя тихо. Шонберг подумал, что если бы местные жители узнали об ее истинном статусе, они посчитали бы это оскорблением.

Но, невзирая на это, гостей принимали с необычайной роскошью. Шонберг подумал, что придется по крайней мере сделать вид, будто он согласен исполнить их просьбу, какой бы она ни была.

Пир был подготовлен очень тщательно. Но Шонберг, извинившись перед Андреасом, посоветовал своим спутникам не пробовать некоторые блюда и ферментированное молоко, разлитое по глубоким чашам.

— Для наших земных желудков будет лучше, если мы будем пить здесь только чистую воду, — если, конечно, Торун не возражает.

Андреас небрежно махнул рукой:

— Торуну это глубоко безразлично. Чистая вода всегда была достойным напитком для воинов.

Шонберг глотнул воды из золотой чаши.

— Мне не терпится увидеть следующий круг турнира.

— Мне тоже. Я очень рад, что наши интересы совпадают. К сожалению, дела не позволили мне наблюдать за предыдущими турами.

— Я вас понимаю. Я знаю, что такое груз дел.

Челеста притопывала ногой по полу. На сцену вышли танцоры, и она следила за ними с профессиональным интересом. Девушки и юноши танцевали вместе. Они были хороши. По земным стандартам, представление было грубоватым, а эротика местами чересчур откровенной, но танец был прекрасно отработан и полон энергии. Сидящие за столом местные жители наблюдали за представлением с каким-то мрачным видом или не смотрели вообще. Шонбергу стало любопытно — положено ли жрецам придерживаться целибата? Надо будет как-нибудь поинтересоваться, если выпадет удобный момент. На любой планете секс был даже более скользкой для обсуждения темой, чем религия, а здесь религиозные деятели к тому же и не относились к своей вере с особой серьезностью.

Вечер пролетел незаметно: все вокруг было новым и интересным для гостей. Наступила глубокая ночь, пламя свечей померкло, а танцоры начали буквально падать от изнеможения. Шонберг наконец заявил, что ему и его спутникам пора возвращаться на корабль.

Андреас взмахнул руками, выражая вежливое неодобрение.

— Для вас уже приготовлены постели. Если хотите, ее разделит с вами одна из этих танцовщиц.

— Изумительное предложение. Но я беспокоюсь о своем корабле.

— Оставайтесь. Проведите ночь под кровом Торуна. Нам с вами нужно о многом поговорить. И кроме того, только представьте, каково будет ночью карабкаться на скалу.

Шонбергу не понадобилось много времени, чтобы обдумать эти доводы.

— Мы с радостью принимаем ваше предложение. Но я прошу прощения, мне нужно наскоро переговорить с людьми, которые остались на корабле.

Шонберг снял с пояса коммуникатор, включил и подождал ответа. Никто не отозвался. Шонберг поднес приборчик поближе к лицу и позвал:

— Суоми!

— Оставайтесь, — повторил Андреас, старательно пытаясь улыбнуться, хотя улыбка придавала его лицу на редкость отвратительное выражение. — Утром я постараюсь устроить вам встречу с этим человеком.