Беседы с Ли Куан Ю. Гражданин Сингапур, или Как создают нации

«Да, безусловно». Ли не из тех, кто склонен делать культ из какой-либо доктрины. И он совсем не похож на аятоллу, пусть даже академического пошиба.

«То есть в таких вопросах прагматику вы ставите выше идеологии?»

«Разумеется».

Угадай, кто придет к обеду

Выживание.

Ли считает, что геополитическая устойчивость должна первым делом обеспечиваться зрелой системой рабочих взаимоотношений между великими державами. Если хоть какая-то из этих держав будет стремиться к единоличному господству, это неизбежно сыграет свою дестабилизирующую роль. И моральные, и политические соображения требуют от нас, чтобы мы противостояли таким поползновениям со стороны любого государства.

Представим себе, что Сингапур вовсе не маленькая пташка, которая ради выживания склевывает всякую живность со спины здоровенного гиппопотама, а сам является таким гиппопотамом, – все равно истинность описанной выше позиции не подвергнется сомнению. Даже в сознании этого авторитарного политического деятеля свобода сильнейшего выглядит как угроза, которой следует противостоять, так как свобода сильнейшего ставит под вопрос выживание слабейших.

Выживание. ЛКЮ видит свою жизнь как борьбу за выживание. Попади он в комфортное, спокойное окружение, когда ничто не угрожает нашей жизни и благополучию, его психологическое могущество тут же рассеялось бы и он превратился бы в обычную политическую фигуру среднего масштаба. Мир, который существует в его воображении, на каждом шагу таит угрозы нашему бытию. Ли до сих пор не уверен, что Малайзия, населенная почти одними только мусульманами, уже не представляет военной угрозы Сингапуру, в котором 76 % населения составляют китайцы.

Для меня он сформулировал это так: «Наши соседи и с севера, и с юга значительно крупнее нас. В обеих странах мусульмане составляют большинство, обе страны имеют другое политическое устройство. В обеих странах нет полного доброжелательства по отношению к китайскому этническому меньшинству. Это усугубляется религиозными и культурными противоречиями, так что мы подсознательно ощущаем себя орехом, зажатым в челюстях щелкунчика».

Это психоз?

Или, может, здравый взгляд на ситуацию?

Угрозы таятся за каждым углом. ЛКЮ уже видит, как из-за глобального потепления поднимается уровень океана и он угрожает залить ухоженные земли Сингапура. Для того чтобы быть во всеоружии перед этой угрозой, он уже послал инженеров в Голландию, чтобы они перенимали опыт строительства защитных дамб. Он глубоко уважает тех, кто способен взять судьбу в свои руки, а не мечется в нерешительности. Особое уважение вызывают у него израильтяне, показавшие всему миру, как можно выжить, опираясь на волю к победе и бесстрашный разум.

Я поднимаю взгляд от своего желтого блокнота, где записаны темы, которых хотелось бы коснуться до того, как истечет мое время: «В вашей автобиографии есть одна строчка, о которой, если только вы не против, можно было бы вас порасспросить. Вы говорите о том, что в любом обществе есть люди исключительных талантов, только их очень и очень мало. Они могли бы играть роль „мудрых правителей“, о которых мы знаем из древних легенд. Их следует выносить на вершины благодаря отлаженной системе меритократии, либо же их нужно сознательно искать в разных слоях общества, дабы пригласить на трон. Такой подход может принести обществу больше пользы, чем мнение, будто все люди наделены равными способностями и талантами. А еще в одном месте вы сказали, что не считаете себя таким умным, как какой-нибудь средний израильтянин. По-моему, круто завернуто!»

«Да, я это говорил».

«А что вы при этом имели в виду?»

Он обернулся ко мне в недоумении. Ответ казался ему очевидным: «Израильтяне и в самом деле очень умны».

«Почему?»

Порывшись в памяти, он изложил такой сюжет: «Как-то году в 90-м я спросил президента Bank of America, почему все-таки евреи такие умные. В ответ он подарил мне книгу, собственный, личный экземпляр, зачитанный до дыр. Мне пришлось отдать его в переплет, поскольку книжка рассыпалась в руках. По-моему, она до сих пор где-то у меня хранится. Книжка небольшая, и я прочитал ее от корки до корки. Там что-то рассказывалось о погромах, о том, как гибли тупые и апатичные, а выживали самые сообразительные. Но главный акцент был поставлен на том, как нация преумножала в себе самые лучшие гены. Он говорил, что в любом еврейском местечке, в любом гетто раввин был, как правило, самым умным, самым начитанным, самым образованным человеком. От него требовалось знание иврита, знание Талмуда, знание других языков и многое другое. Преуспевающие еврейские семьи считали за честь принять в свое лоно детей раввина, так как, принимая их наследственность, они улучшали свою породу. Вот так, поколение за поколением, лучшие человеческие качества суммировались и набирали силу, умножалось число людей выдающегося ума».

В подтверждение я сказал: «А вот в католицизме священники (из-за обета безбрачия) прерывают свою линию, и дети католиков становятся все глупее и глупее».