Беседы ши со своим сыном, или Тайны Дао Императора

Я никогда не думал, что буду монахом. Мой отец готовил меня к военной карьере. Я был в раз­ных походах, и мне не было равных в сражениях. Я отказался от общества женщин, чтобы не стать слабым и безвольным. Я уже стал самым близким другом и соратником своего князя. Но однажды ночью князь дал приказ выступить и наказать бун­товщиков, отказавшихся платить ему дань. Я вы­двинул свой отряд и разбил бунтовщиков, хотя они сражались отчаянно и были довольно сильны.

Мы напали на них глубокой ночью внезапно, но бой продолжался до самого утра. Когда солнце поднялось на горизонте, и я захотел узнать, кого из своих воинов я оставил на поле, то сердце мое похолодело от ужаса. Моими врагами оказались мои односельчане, среди которых было большинст­во женщин и стариков. В одном из них я узнал сво­его отца. Рядом лежала моя мать. Так я познал цену жизни и смерти. Путь Воина не принес мне счастья. У меня не осталось другого пути в этой жизни, кро­ме Пути Монаха, ибо мой грех перейдет на моих детей, если мне будут даны дети.

Молчание, шум падающего дождя, потре­скивание огня и далекие редкие раскаты грома смешивались с чайным струящимся дымком, без­участно поднимавшимся над чашками.

Отшельник повернул свой взгляд к следующему из монахов, и тот заговорил:

Бог не дал мне детей. Я долго и упорно учился.

Я стал просвещенным каллиграфом, и мне некогда было заниматься домашними делами. Жена моя долго меня уговаривала и корила, но однажды она встретила на рынке молодого бедного юношу-сту- дента и ушла с ним. Недавно мне пришлось оста­новиться в доме одного богача, куда меня позвали преподавать детям каллиграфию. С удивлением в роскошной хозяйке я узнал собственную жену, а в толстом, раскинувшемся среди тьмы шелко­вых подушек хозяине - того нищего студента. Мир и любовь царили в этом храме благоденствия. Вы­йдя оттуда, я понял, что упустил свое счастье.

Я хотел найти утешение среди поющих ив, но не нашел. Тогда я захотел иметь семью и женился. Но не было у меня детей. Доктор, к которому я об­ратился, сказал, что я слишком поздно опомнился и что детей у меня быть не может. Мои ученики меня больше не радовали. Глядя на них, я вспо­минал дом студента и веселый смех детишек моей бывшей жены. Жизнь моя прошла впустую, как пустоцвет завяла. Любовь, вот что главное в жизни. Не мог я больше никого учить, жизнь и время - они даны нам для любви, Путь Учителя в этом мире не для меня. Поэтому я стал монахом.

Почему так выходит, что вот сошлись люди в од­ном месте, да и не знают друг друга вовсе, а как-то легко стало, как будто ноша какая-то с плеч упала, или свечи в темной комнате зажгли.

А вот у меня много детей было, - заговорил тре­тий монах. - И жена у меня была отменная. И люб­ви было много. Да все из дома ушли, никого не оста­лось. Где они сейчас? Супруга и года без них не вы­держала, заболела от тоски, да и ушла в мир иной. Чем одному в пустом доме воспоминания кормить, так уж лучше с братьями-монахами в монастыре службу править. Не могу я один, душа неспокойна.

Каков был мой путь? Наверное, Путь Отца. Пять барышень в хорошие дома отдал, да только и на порог меня не пускают. Пять юношей уму- разуму да грамоте обучил, учителей приглашал, всю жизнь света белого не видел, все о детях пекся. Да видно, и я не тот себе Путь выбрал.

Закончил свою речь третий монах. Призадумался.

Вот и решай этот коан как хочешь, в чем смысл жизни.

А четвертый монах молчит, чай пьет, сквозь щели циновки лучи солнечные увидел, глаза при­щурил. Не выдержал третий монах и спрашивает четвертого:

А ты как в монашество пришел?

А я не приходил. Меня родители еще в детст­ве в монастырь отдали, от бедности. Я благодарен им, всему, что я могу, меня научили монахи. Я благодарен родителям за то, что они дали мне жизнь. Я благодарен монахам, они были моими учителями. И они же научили меня быть воином и в большом и в малом деле.

Но как же любовь? - спросил второй монах.

Я - монах, я - свободен, - ответил четвертый.

Улыбнулся, поставил чашку, поклонился с бла­годарностью отшельнику и вышел, отодвинув ци­новку над порогом. Солнечный свет залил хижину на мгновение, ослепив всех сидящих. Вот в этом сиянии и исчез четвертый монах.

Редкие капли дождя нарушали воцаривше­еся молчание. Да и гроза ушла совсем далеко. Да и была ли это гроза. Может, просто была это игра тучки с дождем, а эти капли, эти капли и есть сама любовь? А может, просто отшельник подумал о чем-то, а оно ему и привиделось.

Может, и правда дело в свободе. Если ты выби­раешь Путь Воина, никто не смеет лишить тебя свободы, если ты сам ее не отдашь. Если ты вы­бираешь Путь Учителя, никто не запрещает тебе иметь детей и любить жену. А если у тебя есть дети и ты выбрал Путь Отца, никто не отнимет у тебя права на любовь детей, если ты сам его не отдашь. Но если ты выбрал Путь Монаха, то и среди Мона­хов есть Воины, Учителя и Отцы.

Тихо сидел отшельник, да так тихо, что пугли­вый воробушек1[10] под циновку заскочил зерен по­клевать.