Бессменная вахта

Широкоплечий, сухощавый начальник уголовного розыска, затянутый ремнем с портупеей, сидел за большим столом, покрытым красным сукном.

В комнате, наполненной густым табачным дымом, находились еще четверо сотрудников, один из них — Костя Камиров — вдохновенно продекламировал:

— Тиха украинская ночь. Прозрачно небо. Звезды блещут… Помните, чьи это стихи?

Он сам тайком сочинял стихи, но читать свои строки стеснялся. Зато любимых поэтов цитировал наизусть при каждом удобном случае.

— За кого ты нас принимаешь? Да хочешь, я тебе всю поэму припомню? — на удивление всем сказал самый неразговорчивый, замкнутый Ахмет Потапов. И начал читать. Оперативники, притихнув, слушали прекрасные слова.

…Мать и отец его были казахи, отец вступил в партию и в гражданскую войну воевал в коммунистическом отряде, созданном в основном из дехкан. Он храбро сражался против колчаковцев, стал командиром отряда. Когда же красным пришлось оставить село, где жили его жена и сын, белые схватили их, пытали, но куда скрылся отряд, они так и не допытались. Мать повесили в центре села, а сыну удалось бежать. Ночью он нашел своих, отец и несколько бойцов поскакали в село. Завязался бой. В жаркой схватке отец погиб. Его похоронили в одной могиле с женой, а Ахмета взял на воспитание командир полка Красной Армии друг отца Потапов. С Потаповым подросток прошел по фронтовым дорогам до окончания гражданской войны. Вместе они приехали в Актюбинск, где жили жена, отец и мать Потапова. Ахмет стал для них своим. Сыном и внуком.

Однажды Потапов сказал: «Давай, Ахмет, договоримся, если не возражаешь, имя у тебя будет то, которое дали тебе отец и мать, а фамилию носи мою, русскую. Ведь ты для меня — как родной».

Смышленый мальчик хорошо знал русский язык, много читал, но держался замкнуто.

— А это чье стихотворение? «Выткался на озере алый свет зари, на бору со звонами плачут глухари. Плачет где-то иволга, схоронясь в дупло. Только мне не плачется — на душе светло».

Вместо ответа одессит Костя Камиров, общий любимец, балагур и весельчак, полная противоположность Ахмету, что не мешало им дружить и вместе коротать свободное время за шахматами, воскликнул:

— Простецкие, нашенские слова. «Ты жива еще, моя старушка? Жив и я. Привет тебе, привет…» Как жаль, что уже нет Есенина. Рано он ушел из жизни.

В разговор вступили другие, заспорили.

— У него кулацкие стихи, и не нам ими увлекаться! — говорили одни.

— В его стихах голос России крестьянской, — возразил Ахмет. — Но есть еще Россия пролетарская! Он не понял ее.

— Он — певец народа, и это главное! — кипятился Костя. — Он талантливый поэт.

— Не уголовный розыск у нас, а прямо-таки литературный кружок, — сказал Шманов, вставая из-за стола. В этот момент дверь отворилась, в кабинет ввалился невысокий мужичок-крепыш. Заросший, усы нависли над подбородком. Видавшая виды выгоревшая кепчонка сползла на лоб. Косоворотка, подпоясанная сыромятным ремнем. Залатанные брюки заправлены в истоптанные рыжие сапоги. Через руку переброшена выцветшая, истрепанная и замызганная шинелишка. За спиной тощий сидор. Из него горбом выпирает котелок.

В ту пору такие вот оборванцы нередко странствовали по дорогам, забредали в города и села в поисках заработка и пищи. Среди них встречались и отменные мастера. Наголодавшись, люди за мизерную плату брались за любой труд, лишь бы иметь кусок хлеба.

— Кто звал этого гражданина? — будто удивляясь, спросил Костя, вытаращив глаза на товарищей. Все расхохотались. Незнакомец неловким движением сбил кепку на затылок, она еле держалась на голове, будто вцепившись в нечесаную шевелюру.

— Вырядился, ничего не скажешь, — улыбаясь, рассматривал Шманов мужичка.

Это был Яров. Его-то и ждали.

— Садитесь, товарищи. Операцию начинаем. Предлагается такой план. — Шманов пододвинул к себе бумагу.

Вернувшись с гражданской войны, Шманов закончил в Москве краткосрочные чекистские курсы, созданные Феликсом Эдмундовичем Дзержинским. Служил в ЧК, в угрозыске, теперь уже второй год в Актюбинске возглавлял уголовный розыск. Под его руководством милиции удалось обезвредить несколько крупных вооруженных банд. Он разрабатывал хитрые операции, которые требовали от ее участников мужества, смелости, выдержки.

Он говорил неспешно, глуховатым голосом, каждому давал определенное задание.