Бессмертный корабль

— Привез «Авроре» поклон от московских рабочих. Теперь в Москве советская власть на твердых ногах. Правда, малость запоздали мы из-за того бронепоезда. Он путь загородил. Проведали о нем не сразу. Сначала железнодорожники никуда не хотели доставлять нас. Когда ваш отряд прибыл к вокзалу, на площади тыщи две людей скопилось. А вокзал закрыт. У двери какой-то жук-соглашатель торчит и речь держит: железнодорожники, дескать, ни за большевиков, ни за Керенского, и в Москву нас не повезут. Разумеется, осерчали все. Тут из другой двери паровозный кочегар нас позвал: «Сюда, товарищи! Повезем куда понадобится: в Москву, в Севастополь, во Владивосток!..» Повалили в ту дверь и расселись по эшелонам: в первом — красногвардейцы с Путиловского завода и семьдесят пять человек с нашего крейсера; в других — с Выборгской стороны, колпинцы и отряд из Второго Балтийского экипажа. Торопим железнодорожников: «Везите скорей, а то в Москве юнкера верх берут. Кремль захватили!..» Не дает паровозов железнодорожное начальство. Пришлось пригрозить. Нашлись паровозы... В Любани узнаем: от Новгорода направляется навстречу бронепоезд с корниловцами. Уже вышел со станции Чудово. Стали гадать, чем бы порадовать дорогих гостей... Отыскали две железнодорожные платформы из-под угля, стенки обложили шпалами и мешками с песком, сверху приладили шесть пулеметов, прицепили к платформам три теплушки — и готов наш бронепоезд. Отрядили на него шестьдесят человек, понемногу из всех отрядов. Шестерых авроровцев. Снова застопорилось из-за саботажа. Никто из паровозных машинистов не желает ехать с нами: своя шкура дороже. Наконец уговорили одного. Дали ему в помощники и для контроля боевого парня, путиловца. Помчались вперед. Эшелоны — за нами. Через пару-другую пролетов железнодорожный телеграфист сует нам записку. Прочли. В ней несколько слов про корниловский бронепоезд: дескать, пока мы в Любани готовились, господа почтенные повернули назад, к Бологому...

— Вот напала на господ медвежья болезнь! — смеется Лукичев.

— Понятно, и мы поднажали. Нагоняем помалу. Тогда они начали рельсы взрывать. Два раза мы чуть не потерпели аварию. Спасибо стрелочникам: предупредили... Подкатываем к Бологому, а там еще одна новость: бронепоезд свернул на Полоцкую ветку. Мы за ним! Корниловцы и тут попортили рельсы. Все равно нагоняем. Как от них нам аукнулось, так им и откликнулось. На станции Куженкино солдаты, которые охраняли военные склады, во-время подсобили нам: разобрали рельсы перед корниловцами. Те хотели нас под откос спустить, да чуть сами не свалились. Словом, настигли их. Пошли к тому бронепоезду по-за кустами. Глядим — дело серьезное. Бронепоезд не как наш, а настоящий. Паровоз и вагоны бронированные, в башнях четыре пушки и шестнадцать пулеметов против наших шести. И команда на нем куда против нашего! (После, когда они сдались, я считал: сто пятьдесят человек!) Конечно, не управиться с ними, пока эшелоны не подоспеют. Стали думать. Направили к ним делегацию. Ходили Анатолий Железняков с «Амура» и я. Требуем: «Сдайте бронепоезд и оружие...»

— Комиссар! — приоткрыв дверь, прерывает Неволина вахтенный. — Пакет из Смольного.

Белышев осторожно вскрывает конверт.

— Предписание, товарищи, — негромко оповещает он. — Такое дело... Этой ночью председатель Совета Народных Комиссаров товарищ Ленин и Народный Комиссар товарищ Сталин вызвали к прямому проводу для переговоров главнокомандующего Духонина. Они предложили ему немедленно начать переговоры о мире с воюющими против нас правительствами и немедленно закончить войну. А Духонин заявил, что не признает советской власти. Совет Народных Комиссаров сместил Духонина, но Духонин в ставке, а ставка в Могилеве. Военно-революционный комитет предписывает нам, «Авроре», выделить три взвода для поездки в Могилев. Надо рассказать правду могилевскому гарнизону и арестовать Духонина... Пошли в кубрики.

Он покидает каюту, позабыв о незаконченном рапорте.

* * *

Только спустя четверо суток, после подавления контрреволюционного мятежа Духонина и ставки, комиссар вновь принимается подводить итоги первых дней завоевания власти.

Склонясь над столом, он заключает рапорт скупыми словами, простота и деловитая скромность которых присущи суровому времени революции:

«... В настоящее время жизнь хотя и проходит обычным порядком, но команда и корабль ежеминутно могут быть приведены в полную боевую готовность».

А над Невой, над Россией, над погруженным в ночную мглу миром победно гудит штормовой октябрьский ветер.

БИОГРАФИЯ КОРАБЛЯ

Важнейшие даты истории краснознаменного крейсера «Аврора»

23 мая 1897 года. На верфи Нового Адмиралтейства в Петербурге заложен трехвинтовой крейсер первого ранга. В честь парусного фрегата, который прославился обороной Камчатки против англо-французских интервентов в 1854 году, крейсеру присвоено то название, какое носил фрегат: «Аврора».

Май 1900 года. Корпус нового корабля спущен на воду в устье Невы.