Бесы

Поспешу заметить здесь, по возможности вкратце, что Варвара Петровна хотя и стала в последние годы излишне, как говорили, расчетлива и даже ску­пенька, но иногда не жалела денег собственно на благотворительность. Она со­стояла членом одного благотворительного общества в столице. В недавний го­лодный год она отослала в Петербург, в главный комитет для приема пособий потерпевшим, пятьсот рублей[338], и об этом у нас говорили. Наконец, в самое по­следнее время, пред назначением нового губернатора, она было совсем уже осно­вала местный дамский комитет для пособия самым беднейшим родильницам в городе и в губернии. У нас сильно упрекали ее в честолюбии; но известная стре­мительность характера Варвары Петровны и в то же время настойчивость чуть не восторжествовали над препятствиями; общество почти уже устроилось, а первоначальная мысль всё шире и шире развивалась в восхищенном уме осно­вательницы: она уже мечтала об основании такого же комитета в Москве, о по­степенном распространении его действий по всем губерниям. И вот, с внезап­ною переменой губернатора, всё приостановилось; а новая губернаторша, го­ворят, уже успела высказать в обществе несколько колких и, главное, метких и дельных возражений насчет будто бы непрактичности основной мысли подоб­ного комитета, что, разумеется с прикрасами, было уже передано Варваре Пет­ровне. Один Бог знает глубину сердец, но полагаю, что Варвара Петровна даже с некоторым удовольствием приостановилась теперь в самых соборных вратах, зная, что мимо должна сейчас же пройти губернаторша, а затем и все, и «пусть сама увидит, как мне всё равно, что бы она там ни подумала и что бы ни состри­ла еще насчет тщеславия моей благотворительности. Вот же вам всем!»

Что вы, милая, о чем вы просите? — внимательнее всмотрелась Варва­ра Петровна в коленопреклоненную пред нею просительницу. Та глядела на нее ужасно оробевшим, застыдившимся, но почти благоговейным взглядом и вдруг усмехнулась с тем же странным хихиканьем.

Что она? Кто она? — Варвара Петровна обвела кругом присутствую­щих повелительным и вопросительным взглядом. Все молчали.

Вы несчастны? Вы нуждаетесь в вспоможении?

Я нуждаюсь. я приехала. — лепетала «несчастная» прерывавшим­ся от волнения голосом. — Я приехала только, чтобы вашу ручку поцело­вать. — и опять хихикнула. С самым детским взглядом, с каким дети ласка­ются, что-нибудь выпрашивая, потянулась она схватить ручку Варвары Пет­ровны, но, как бы испугавшись, вдруг отдернула свои руки назад.

Только за этим и прибыли? — улыбнулась Варвара Петровна с состра­дательною улыбкой, но тотчас же быстро вынула из кармана свой перламутро­вый портмоне, а из него десятирублевую бумажку и подала незнакомке. Та взяла. Варвара Петровна была очень заинтересована и, видимо, не считала не­знакомку какою-нибудь простонародною просительницей.

Вишь, десять рублей дала, — проговорил кто-то в толпе.

Ручку-то пожалуйте, — лепетала «несчастная», крепко прихватив пальцами левой руки за уголок полученную десятирублевую бумажку, кото­рую свивало ветром. Варвара Петровна почему-то немного нахмурилась и с серьезным, почти строгим видом протянула руку; та с благоговением поцело­вала ее. Благодарный взгляд ее заблистал каким-то даже восторгом. Вот в это- то самое время подошла губернаторша и прихлынула целая толпа наших дам и старших сановников. Губернаторша поневоле должна была на минутку при­остановиться в тесноте; многие остановились.

Вы дрожите, вам холодно? — заметила вдруг Варвара Петровна и, сбро­сив с себя свой бурнус, на лету подхваченный лакеем, сняла с плеч свою чер­ную (очень не дешевую) шаль и собственными руками окутала обнаженную шею всё еще стоявшей на коленях просительницы.

Да встаньте же, встаньте с колен, прошу вас! — Та встала.

Где вы живете? Неужели никто, наконец, не знает, где она живет? — снова нетерпеливо оглянулась кругом Варвара Петровна. Но прежней куч­ки уже не было; виднелись всё знакомые, светские лица, разглядывавшие сцену, одни с строгим удивлением, другие с лукавым любопытством и в то же время с невинною жаждой скандальчика, а третьи начинали даже посме­иваться.

Кажется, это Лебядкиных-с, — выискался наконец один добрый чело­век с ответом на запрос Варвары Петровны, наш почтенный и многими ува­жаемый купец Андреев, в очках, с седою бородой, в русском платье и с кру­глою цилиндрическою шляпой, которую держал теперь в руках, — они у Фи­липповых в доме проживают, в Богоявленской улице.

Лебядкин? Дом Филиппова? Я что-то слышала. благодарю вас, Никон Семеныч, но кто этот Лебядкин?

Капитаном прозывается, человек, надо бы так сказать, неосторожный. А это, уж заверное, их сестрица[339]. Она, полагать надо, из-под надзору теперь ушла, — сбавив голос, проговорил Никон Семеныч и значительно взглянул на Варвару Петровну.

Понимаю вас; благодарю, Никон Семеныч. Вы, милая моя, госпожа Ле- бядкина?

Нет, я не Лебядкина.

Так, может быть, ваш брат Лебядкин?

Брат мой Лебядкин.

Вот что я сделаю, я вас теперь, моя милая, с собой возьму, а от меня вас уже отвезут к вашему семейству; хотите ехать со мной?