Бесы

Все мы молчали и ждали какой-нибудь развязки. Шатов не поднимал голо­вы, а Степан Трофимович был в смятении, как будто во всем виноватый; пот выступил на его висках. Я взглянул на Лизу (она сидела в углу, почти рядом с Шатовым). Ее глаза зорко перебегали от Варвары Петровны к хромой женщи­не и обратно; на губах ее кривилась улыбка, но нехорошая. Варвара Петров­на видела эту улыбку. А между тем Марья Тимофеевна увлеклась совершенно: она с наслаждением и нимало не конфузясь рассматривала прекрасную гости­ную Варвары Петровны — меблировку, ковры, картины на стенах, старинный расписной потолок, большое бронзовое распятие в углу, фарфоровую лампу, альбомы, вещицы на столе.

Так и ты тут, Шатушка! — воскликнула она вдруг, — представь, я дав­но тебя вижу, да думаю: не он! Как он сюда проедет! — и весело рассмеялась.

Вы знаете эту женщину? — тотчас обернулась к нему Варвара Петровна.

Знаю-с, — пробормотал Шатов, тронулся было на стуле, но остался сидеть.

Что же вы знаете? Пожалуйста, поскорей!

Да что. — ухмыльнулся он ненужной улыбкой и запнулся, — сами ви­дите.

Что вижу? Да ну же, говорите что-нибудь!

Живет в том доме, где я. с братом. офицер один.

Ну?

Шатов запнулся опять.

Говорить не стоит. — промычал он и решительно смолк. Даже покрас­нел от своей решимости.

Конечно, от вас нечего больше ждать! — с негодованием оборвала Вар­вара Петровна. Ей ясно было теперь, что все что-то знают и между тем все че­го-то трусят и уклоняются пред ее вопросами, хотят что-то скрыть от нее.

Вошел лакей и поднес ей на маленьком серебряном подносе заказанную особо чашку кофе, но тотчас же, по ее мановению, направился к Марье Тимо­феевне.

Вы, моя милая, очень озябли давеча, выпейте поскорей и согрейтесь.

Merci, — взяла чашку Марья Тимофеевна и вдруг прыснула со смеху над тем, что сказала лакею merci. Но, встретив грозный взгляд Варвары Петров­ны, оробела и поставила чашку на стол.

Тетя, да уж вы не сердитесь ли? — пролепетала она с какою-то легкомы­сленною игривостью.

Что-о-о? — вспрянула и выпрямилась в креслах Варвара Петровна. — Какая я вам тетя? Что вы подразумевали?

Марья Тимофеевна, не ожидавшая такого гнева, так и задрожала вся мелкою конвульсивною дрожью, точно в припадке, и отшатнулась на спинку кресел.

Я. я думала, так надо, — пролепетала она, смотря во все глаза на Варва­ру Петровну, — так вас Лиза звала.

Какая еще Лиза?

А вот эта барышня, — указала пальчиком Марья Тимофеевна.

Так вам она уже Лизой стала?

Вы так сами ее давеча звали, — ободрилась несколько Марья Тимофе­евна. — А во сне я точно такую же красавицу видела, — усмехнулась она как бы нечаянно.

Варвара Петровна сообразила и несколько успокоилась; даже чуть-чуть улыбнулась последнему словцу Марьи Тимофеевны. Та, поймав улыбку, встала с кресел и, хромая, робко подошла к ней.

Возьмите, забыла отдать, не сердитесь за неучтивость, — сняла она вдруг с плеч своих черную шаль, надетую на нее давеча Варварой Петровной.

Наденьте ее сейчас же опять и оставьте навсегда при себе. Ступайте и сядьте, пейте ваш кофе и, пожалуйста, не бойтесь меня, моя милая, успокой­тесь. Я начинаю вас понимать.

Chere amie. — позволил было себе опять Степан Трофимович.

Ах, Степан Трофимович, тут и без вас всякий толк потеряешь, пощади­те хоть вы. Пожалуйста, позвоните вот в этот звонок, подле вас, в девичью.

Наступило молчание. Взгляд ее подозрительно и раздражительно сколь­зил по всем нашим лицам. Явилась Агаша, любимая ее горничная.

Клетчатый мне платок, который я в Женеве купила. Что делает Дарья Павловна?

Оне-с не совсем здоровы-с.

Сходи и попроси сюда. Прибавь, что очень прошу, хотя бы и нездорова.

В это мгновение из соседних комнат опять послышался какой-то необыч­ный шум шагов и голосов, подобный давешнему, и вдруг на пороге показалась запыхавшаяся и «расстроенная» Прасковья Ивановна. Маврикий Николае­вич поддерживал ее под руку.

Ох, батюшки, насилу доплелась; Лиза, что ты, сумасшедшая, с матерью делаешь! — взвизгнула она, кладя в этот взвизг, по обыкновению всех слабых, но очень раздражительных особ, всё, что накопилось раздражения.

Матушка, Варвара Петровна, я к вам за дочерью!

Варвара Петровна взглянула на нее исподлобья, полупривстала навстречу и, едва скрывая досаду, проговорила:

Здравствуй, Прасковья Ивановна, сделай одолжение, садись. Я так и знала ведь, что приедешь.

II