Без иллюзий

А ведь к тому времени Михаил завоевал хорошую репутацию не только в ОКБС. Еще при начальствовании Николая Васильевича тот направил Михаила в качестве одного из представителей отрасли в межотраслевую комиссию, которой было поручено создать два документа – положение и инструкцию – об обязательном микрофотодублировании всей документации, сопровождающей летательные аппараты и всю их начинку от момента разработки опытных образцов до снятия с эксплуатации. Возглавлял эту комиссию тоже представитель авиапрома из института авиационной технологии Яков Вениаминович Либов – зубр по широкому спектру производственных проблем. В основном вся работа комиссии легла на плечи Михаила. Яков Вениаминович не столько руководил им, сколько наблюдал, причем с явным одобрением. Несколько раз он рассказывал о том, как решал на заводах разные большие и малые проблемы, и Михаил, еще не догадываясь, что Либов таким неявным образом экзаменует его как специалиста, в предположительном плане говорил, в чем состояла загвоздка и как надо было бы выходить из положения с честью. Оказалось, что он раз за разом выдержал экспромтом целых четыре теста, после чего Либов торжественно выразил ему свое убеждение: «Вам можно поручить любую работу. Вы справитесь.» К сожалению, его оценка, если он где-то наверху и высказал ее, не возымела никаких последствий. Михаил по-прежнему оставался инженером-конструктором III категории с окладом 120 рублей. Уже в отделе Гольдберга он был снова вовлечен в очередное новое для него дело. По какому-то новому неприятному случаю в летной практике в министерстве вспомнили, что еще несколько лет назад по следам одной авиакатастрофы министр издал приказ, в котором, в частности, предписывалось создать положение о порядке согласования применения покупных изделий на объектах авиационной техники. В основе появления этого поручения лежал весьма кляузный вопрос, связанный с поисками виновников аварий и катастроф, в чем, конечно, никто добровольно не хотел признаваться: ни конструктор летательного аппарата, ни поставщик готового изделия, ни конструктор этого готового изделия, ни серийный завод, построивший летательный аппарат. Конструктора самолетов, вертолетов и ракет при разборах авиационных происшествий обычно утверждали, что у них-то все было в порядке и не их вина, что отказало в полете какое-то изделие. Конструктор и поставщик отказавшего готового изделия защищались от обвинений тем, что это изделие на борту было установлено таким образом, что оно не могло нормально функционировать в тех условиях, где оно оказалось, причем самолетчики, вертолетчики и ракетчики их заранее о допустимых условиях и не спрашивали. Чиновники из управлений и руководства министерства кипели от негодования, что при такой организационной неразберихе отвечать за катастрофы придется не истинным виновникам, а им, допустившим расхлябанность и неопределенность в той в высшей степени важной сфере, как ответственность за безопасность полетов. По следам вновь разгоревшегося скандала было признано необходимым срочно создать положение, регламентирующее правила и процедуру легализации покупных изделий на борту, чтобы по крайней мере военная приемка могла иметь формальные критерии оценки готовности и пригодности начинки для полетов на борту. Осип Григорьевич Гольдберг вызвал Михаила к себе и поручил ему заняться разработкой положения, добавив при этом, что будет лично ему в этом помогать. В чем могла заключаться помощь Гольдберга, Михаил еще не понимал и решил, что в такую ласковую форму шеф просто облекает свое желание постоянно контролировать Горского. Как бы то ни было, Михаил понял, что ему предлагают очередной шанс отличиться или провалиться. Сроки дали очень сжатые. Подоплеку поручения, вполне скандальную, хотя технически действительно почти никак не решаемую, он понимал вполне. Предварительный зондаж обстановки показал, что мысль о создании необходимого положения была вновь подсказана министерству двумя братьями Керберами – Леонид Львович возглавлял отдел электрооборудования у Туполева, вместе с которым сидел и проектировал машины еще в «шараге», а Борис Львович возглавлял аналогичный отдел у Микояна. По совету Николая Васильевича Михаил начал с визита на фирму Микояна.

Борис Львович Кербер оказался хорошо воспитанным интеллигентным человеком, умеющим кратко и точно излагать свои мысли. Выглядел он несколько болезненно, но в целом чем-то трудноуловимым напомнил Михаилу Соломона Мовшовича и этим сразу расположил Михаила к себе. Борис Львович охотно отвечал на вопросы, и в течение получаса они договорились о том, какой круг вопросов надо осветить в положении, а также о том, что Михаил привезет на предварительный просмотр начальный проект положения.