Без иллюзий

– Тогда что в общем регламенте для своих и чужих должно быть изменено в тексте положения? Оно и так составлено безотносительно к своим и чужим. Я инженер и могу регламентировать хорошо – пока пусть только аргументированно – те или иные процедуры согласования с чисто технической стороны, а не как снабженец, экономист, плановик, тем более – не как церемониймейстер при дворе министра. Я не сомневаюсь, что вы мне объяснили истинную подоплеку того, что происходит на самом деле, но в чисто техническом регламенте эти стороны взаимоотношений разных министерств указания на способ отказа по производственно-экономическим мотивам не уместны! В конце концов, кто мешает работникам среднего уровня в нашем министерстве давать нашим разработчикам приказ в таком-то конкретном случае не согласовывать применение чужому дяде. Пусть тогда этот разработчик придумывает аргументы для отказа – в положении же такого не может быть!

– В том-то и тонкость, Михаил Николаевич! И прямо не скажешь, и согласиться нельзя! Поймите, я не стараюсь опорочить вашу работу – наоборот! – я очень доволен, как вы к ней подошли и согласен с технической сутью процедуры. Но я хочу вас предварить, с чем вы столкнетесь при дальнейшем рассмотрении и согласовании проекта положения. Я, как и вы, за максимальное упрощение согласования, но, хотим ли мы этого или не хотим, в процесс согласования обязательно вмешаются и другие факторы, о которых я вам рассказал. Я просто хочу, чтобы вы были к этому готовы.

– Осип Григорьевич, я признателен вам за все разъяснения и предупреждения, но хотел бы узнать ваш прогноз будущей судьбы положения – что оно, увязнет и так и не выйдет в свет?

– Что вы! Ни в коем случае! Вы же сами видели – министру напомнили, что не исполнен его приказ! Положение будет утверждено обязательно! Правда, я не могу предсказать, в каком именно виде. Надеюсь, что суть изложенного вами останется без изменений, но к ней будет добавлено кое-что еще. Как можно узнать что именно? Я думаю, мне самому придется походить по министерским кабинетам. – Осип Григорьевич произнес последнюю фразу таким тоном, что Михаил живо представил себе невысокую фигуру шефа в полувоенном костюме, вероятно даже, в сапогах, решительным шагом проходящего по властным коридорам, исполненного решимостью до конца выполнить свой служебный долг и в первую очередь тем, чтобы в максимально возможной степени оградить своего министра от неприятных для него объяснений с коллегами по Совету Министров и ВПК. Разве можно затруднять жизнь и работу таким людям? Ни в коем случае! Им и так тяжело!

Осип Григорьевич не заблуждался в своей оценке ситуации. Волынка началась еще «в домашней обстановке», то есть внутри ОКБС. Заместитель главного конструктора Леонид Пантелеевич Курбала в прошлом работал в ОКБ, создающем грузовые планеры. Он, видимо, любил этот прошлый период своей трудовой биографии, поскольку сам вел разработку летательного аппарата, пусть и не самолета, и любил рассказывать об этом даже таким малозначащим служащим, как Михаил. Судя по всему, он был действительно способным конструктором, но к совсем серьезной творческой работе по созданию самолетов его заблаговременно не допустили – где-то во времена своего студенчества он скрыл свое буржуазное происхождение, а спустя годы этот порочащий факт открылся. Курбала имел крупные неприятности, но самого худшего все-таки счастливо избежал. Однако с тех пор он стал особенно осторожным и, как заметил Михаил, любой документ, представленный ему на подпись, рассматривал в первую очередь с той точки зрения, явится ли принятое им решение поводом для разноса со стороны главного конструктора ОКБС Назарова, который, видимо, не упускал случая в превентивном порядке указать заместителю на его место, дабы тот и не мечтал занять кресло главного. По чистой случайности у Михаила была возможность подумать, что Леонид Пантелеевич мог скрыть не только свое буржуазное происхождение, но и национальность. Он охотно объяснял всем что его достаточно необычная для русского слуха фамилия Курбала́ – украинская. Поскольку жена Михаила Лена по собственной инициативе и за свой счет начала учить с преподавателем арабский язык, чтобы заняться арабской философией всерьез, он узнал от нее значение нескольких слов на этом языке. В частности, «курб» означало «раб», а «алла» – «Аллах». Получалось, что фамилия Курбалы была не украинская, а самая что ни на есть арабская – «раб аллаха». Кем был его предок, от которого пошла фамилия – арабом, турком, курдом или еще кем, он наверняка, едва появившись в России или Малороссии, смиренно отвечал спрашивающим, кто он, именно так, как подобало истинно верующему мусульманину – я раб Аллаха, вот кто. На счастье Карбалы ему не пришлось встретиться на своем жизненном пути ни с кем, кто мог бы расшифровать его фамилию, а Михаил был не в счет. В его намерения отнюдь не входило сообщать о ее значении «куда следует».