Без иллюзий

Гудков действительно старался выглядеть комильфо в стиле времени, и в этом он не уступал Назарову, который тоже тщательно соблюдал все нормы, которые положено было выполнять человеку, рассчитывающему на успех в соответствующем «светском» обществе, а это не хуже забора отделяло властьимущих от плебеев. Гудков имел неосторожность (еще при Сталине) завести роман с известной опереточной дивой, чей муж – знаменитый футболист и хоккеист – часто отсутствовал дома. Во время неожиданного возвращения домой хоккеист накрыл Гудкова в постели со своей женой в загородном доме и погнал его, почти раздетого, по улице поселка. Скандал вышел звучный, Гудкова сняли с должности главного конструктора, а закончилось все тем, что он попал в ОКБС. С Назаровым он держался на людях как равный (он-то все же был главным по летательным аппаратам – пусть даже только «по пузырям»!). Большую часть отделов курировал Курбала. Гудков и в этом смысле чувствовал себя гораздо свободней последнего. Ну, а великий Бартини вообще никого не курировал, кроме себя. По существу он даже формально не подчинялся Назарову, ибо только числился в его фирме, получая зарплату через кассу ОКБС и имея кабинет в здании, где размещалась эта не очень почтенная организация. Художник и ученый по типу Леонардо да Винчи, великий итальянец Бартини, прирожденный всамделишный аристократ, барон, одевался с чуть заметной художественной небрежностью, презирая условности стандарта, которому поклонялись Назаров и Гудков, и вообще, несмотря на невысокий рост, смотрел на Назарова при редких встречах сверху вниз, хотя Назаров был выше, и у него это вполне получалось. До войны Роберт Людовикович (полное имя Роберто Орос ди-Бартини) был автором быстрейших советских самолетов, пока его не посадили за его искреннее стремление служить делу торжества красной авиации над коричневой и черной – в полном соответствии с его коммунистическими убеждениями. После пыток, имеющих целью выбить из него признание в том, что он итальянский фашистский шпион, его все же не убили, как ему было обещано, а отправили в «шарагу» к Туполеву, где вместе с ним трудились в заключении и другие опальные авиаконструкторы, в их числе и Сергей Павлович Королев, и старший из братьев Керберов – Леонид Львович. После реабилитации при Хрущеве Бартини в виде извинения создали синекуру при ОКБС, но главным конструктором гениального человека назначить не рискнули (в ЦК, скорей всего боялись, что тот «возьмет и отомстит», хотя побывавшим в его же шкуре Туполеву, Поликарпову, Мясищеву все-таки разрешили возглавлять ведущие фирмы страны, хотя объективно дарования Бартини превосходили таланты любого из них, а то и всех, вместе взятых.

Так что кем-кем, а помыкать Бартини для Назарова было абсолютно немыслимо. Получалось, для этого оставался один Курбала – раб не только Аллаха, но и своего зависимого положения от недоверяющего ему главного конструктора, у которого слегка пошаливали нервы и у которого решительно не было ни малейшего желания унять их.