Без иллюзий

Заседание давно уже шло по плану Белоногова, хотя сам он еще не выступал. Говорили о том, что старая концепция нуждается в замене новой, поскольку индексировать поступающие в фонды системы документы нерационально, без этого вполне можно обойтись за счет избыточного индексирования запросов, тем самым подстраивая лексику запросов под многовариантную лексику документов. В этой постановке вопроса не было ничего противоречащего здравому смыслу. Единственное, что при этом не учитывалось – так это тематическое разнообразие в масштабе всех фондов документов. Прежде было признано целесообразным проводить индексирование документов по макротезаурусу, чтобы проявить в его дескрипторах основные аспекты их содержания в предварительном плане, дабы документы попадали в те фонды, где они были бы «по теме», и не попадали в фонды, где они никому бы не были нужны. Но об этом теперь позабыли, как позабыли и о макротезаурусе, а выставить его «явочным порядком» из лингвистического обеспечения системы означало бы лишить ее одного из главных средств точного тематического распределения информационных потоков. Когда желающих выступить уже почти не осталось, Михаил попросил слова, и Герольд Георгиевич в обычной уважительной манере пригласил его говорить. Михаил высказал все, что думал относительно корректировки концепции, обратил внимание на необходимость использования забытого другими вступающими макротезауруса, служащего средством первичного индексирования документов и неожиданно для всех получил полную поддержку присутствующих в этом вопросе. Тем самым, пусть и не специально, Бориспольский был выведен из-под удара. Эта услуга со стороны Горского позволила Саше выиграть время для поиска не абы какой, но подходящей новой работы. Потому что его нынешний шеф все равно не желал видеть его при себе. Однажды в квартире Бориспольских зазвонил телефон, и трубку взяла Сашина жена. Спрашивали Александра Борисовича. – «А кто это говорит?» – поинтересовалась Инна. – «Профессор Белоногов». – «Тебя профессор Белоногов», – несколько озадаченным тоном сказала Саше жена. С тех пор для близких знакомых Бориспольских Герольда Георгиевича именовали исключительно «профессором Белоноговым». Да, тот действительно был профессором и мог называть себя таковым с полным правом, но такой пиетет в отношении собственной персоны был довольно странен и нов. То ли профессору хотелось подчеркнуть разницу между собой и профанатором, то ли он просто испытывал удовлетворение и радость даже при самоупоминании своего титула, но факт оставался фактом – ему нравилось выступать в профессорской роли – когда-то ему в этом смысле чего-то явно недодали.

Некоторое время спустя Саша подъехал к Михаилу и начал расспрашивать его об Антипове. – «Вы хотите поступить к нему?» – «Да», – подтвердил Бориспольский. Михаил пересказал еще раз все, что следовало знать желающему связать себя со своим бывшим директором, – Саша и прежде уже интересовался у него, что представляет собой Антипов. – Михаил закончил словами: «Он очень любит лесть и подхалимаж. Если точнее – он жить без этого не может, потому что тогда плохо себя чувствует. Но подхалимов все-таки не уважает и с удовольствием воздает им должное, пользуясь их абсолютной зависимостью от себя. Чужого самостоятельного проявления мысли не терпит – считает, что его собственных идей хватает на весь его центр и даже с избытком. Если это Вас не смущает, дерзайте. Вот, собственно, и все.

Говоря это, Михаил и не думал, что Саша примет его предупреждения как прямую инструкцию для своего последующего поведения. Он не только, «дерзнул», но и в точности последовал ей. Об этом ему поведала зашедшая в институт Люда Фатьянова. Как-то при встрече с ней Саша спросил, поедет ли она на всесоюзную конференцию по научно-технической информации, которая должна была состояться под председательством Антипова где-то не в Москве. Люда ответила: «Нет. А вы?» – и тут Саша расцвел в улыбке. – «Ну, у меня с этим целая история!» – «Какая?» – «Для того, чтобы участвовать в работе конференции, надо не только тезисы подать, но и оформить командировку в другой город. Прихожу я с этим делом к Антипову, а он мне заявляет: «А что тебе там делать?» – Я немного опешил, но говорю: «Хотелось бы поучиться!» – «У кого?» – с явным презрением спрашивает Антипов: – «У вас, Генрих Трофимович, у вас!» – И тут он прямо загорается улыбкой и говорит: «У меня учиться можно, разрешаю!» – и подписал мне командировку!»