Без иллюзий

Пожалуй, каким-то праведникам науки и при сволочном околонаучном окружении может вполне прилично повезти в порядке исключения или сбоя в работе господствующей системы социальных отношений – но это всего лишь свидетельствует о существовании Божественного Принципа Недопустимости гомогенизации всего сущего, обеспечивающего, в частности, неостановимость развития и неистребимость добра несмотря на все усилия смертных господ жизни. Но в целом-то большинству двигателей науки придется прежде всего претерпевать и терпеть. Карьеристы же всегда нетерпеливы. Пример Болденко ни в чем особенно не выходил за пределы ряда присущей ему типологии. Зато его преемник Пестерев ухитрился выдвинуться вперед из сволочного ряда некоторыми особенно ценимыми им в себе гнусными чертами. Эта личность не могла распуститься сразу во всей красе – не потому, что для этого в ней недоставало соответствующей потенции – просто он не сразу мог себе позволить пустить в ход всю эту потенцию. Не будучи даже просто умным человеком обычных способностей, он все же понимал, что каждой степени распущенности должна соответствовать определенная социальная высота – тот базовый уровень, относительно которого Гоголевский городничий в «Ревизоре» блестяще выразился в афоризме в адрес Держиморды: «Не по чину берешь!». Поэтому он всеми силами души желал себе достижения чина за чином, причем как можно скорей. Самый эффективный способ самовозвышения, как он очень рано осознал, состоял в том, чтобы принижать окружающих, ибо вырасти над ними он потенции не имел. Закулисная компрометация сотрудников быстро принесла первые желанные плоды. Он стал начальником. Это позволило приобщиться к малозаметному, а главное – общетерпимому начальному умственному грабежу – в виде соисполнителя в тех работах, где он практически ничего не делал и в которых даже не все в тонкостях мог понимать. Пополнив «список научных трудов» и развив подобающую партийную активность как коммунист, он, наконец, выбрался на начальную орбиту номенклатурного ранга, став заместителем директора в электронном НИИ. Вот на этом уровне он мог уже позволить себе грабить законно, без опаски и «соавторства». Теперь для этого доставало имеющихся факторов: власти и находящихся в подчинении кандидатов наук. Им можно было быстро внушить – хочешь существовать на работе в приемлемых условиях – делай мне диссертацию, а не хочешь – пеняй на себя. И ему их сделали – сначала кандидатскую, потом докторскую, а что? Он следил, чтобы работа шла без задержек, с проведением экспериментов деятельно помогал, с полезными людьми обо всем договаривался, всем издевающимся над его вкладом в науку быстренько позакрывал рты. И вот пожалуйста: он тебе и кандидат, и доктор технических наук, и претендент на более высокую научную и административную должность, а точнее – человек, включенный в номенклатурный резерв! На повышение! И вот оно! Наконец! Кончилась нужда осаживать себя в желаниях, в поведении по самым разным делам. Если раньше многие женщины не видели для себя смысла связываться с ним, то теперь – шалишь! Во-первых, многим из них льстит связь с первым человеком в организации. Во-вторых, многим боязно отказаться. Вывод – отказа не будет, осечки почти исключены вроде случайного сбоя в надежной технической системе. Так что сексуальные аппетиты, даже если потянет на экзотику, будут исправно удовлетворяться представителями женской фауны из числа подданных, точно так же, как научные аппетиты будут удовлетворяться с помощью мужской. Раз уж у тебя в кармане целый институт, то в нем обязательно найдется не один, а несколько умов, которые будут служить у тебя в упряжке, то, стало быть, перед собой надо без задержки ставить новую задачу – чтобы они тебя сделали членом – корреспондентом академии наук СССР – на первый случай. А там снова по прежнему алгоритму, только с поправками на новую среду обитания, больше места проявлениям почтения, предоставляй все большее число ОХОТНО оказываемых услуг – и тогда вполне вероятно превращение из члена – корреспондента Академии Наук в ее действительного члена. Каково, а? Академик Пестерев! Вот тогда он уже на всю жизнь останется на максимально-возможной высоте. Академик – это пожизненно! Никто не станет отказываться от этого принципа! Уж как хотели вышибить из Академии Трофима Денисовича Лысенко – и то не решились!. А чтобы ставить такой вопрос из-за Пестерева? Нет, такое невозможно, невероятно!

Михаил не знал, надо ли над этим смеяться, но Пестерев действительно на полном серьезе верил, что при своих способностях может стать академиком – наверно, имел уже на примете воодушевляющие примеры ни в чем не превосходящих его ничтожеств, уже облаченных в академические тоги.