Без иллюзий

Не придавая этому принципиального значения, Михаил поддался уговорам. Новые приглашения уже были отправлены по адресам, когда опять-таки неожиданно выяснилось, что именно в день заседания комиссии, на которой Михаилу предстояло сделать основной доклад, состоится и защита диссертации Полкиной. С помощью покровительствующего ей Лютикова она виртуозно лишила Горского возможности присутствовать на своей защите. Конечно, это не на сто процентов исключало вероятность чьего-либо критического выступления во время защиты, однако делало его маловероятным. Сухов уже сказал Михаилу, что на защиту Полкиной не пойдет и будет использовать против нее другие средства, Прилепин, несомненный противник диссертантки, должен был присутствовать на защите, но уверенности в его решимости Михаил не имел. Прилепин вообще любил действовать чужими руками. Ничего не скажешь – класс конспирации и дезинформации был высочайший. Ему могли бы позавидовать даже профессионалы из КГБ. Яблочко для Полкиной должно было упасть на блюдечко с голубой каемочкой точно в центр и точно в срок, и помешать этому, даже чисто символически, не могло уже ничто. И тем не менее, Михаил не опустил руки. Еще перед прошлым своим выступлением на НТС своего института в пользу Сухова Михаил внимательно познакомился с текстом диссертации Полкина, но с тех пор прошло уже много времени, и Полкина вполне могла внести в текст диссертации изменения, не меняя содержания по существу, чтобы сделать неактуальным старые постраничные ссылки на те или иные положения. Не сомневаясь, что Полкина прибегла к такому средству запутывания следов, Михаил отправил в смежный институт свою доверенную сотрудницу Юлию Петровну.

Она могла лучше других справиться с заданием по сличению фрагментов из предварительной и окончательной редакции полкинской работы, поскольку сама была кандидатом наук и вообще ориентировалась в требованиях к диссертации. Юля вернулась из смежного института в недоумении – текст оказался столь сильно перетасованным, что найти соответствие между фрагментами ей никак не удавалось. К тому же изменилось и распределение текста по главам. Прежде их было три, стало четыре. Это свидетельствовало о том, что Полкина всерьез опасалась получить конкретные замечания по окончательному тексту – отсюда и стремление максимально запутать след, а с другой стороны это говорило о том, что Полкиной совершенно безразлично, сохранится ли при этом какая-либо логическая связанность текста. Значит, она была уверена, что в ВАКе ей обеспечена зеленая улица, и оценивать текст по существу эксперты не будут. Там уже действительно все схвачено, важно только не слишком замараться на подходах к окончательному утверждению перед выдачей диплома. А вот для этого-то как раз и требовалось исключить Горского из процесса на всех стадиях, где он мог возникнуть и предъявить счет вранью и пустозвонству. Юлин визит принес не только информацию о затруднениях с идентификацией ссылок на порочные места в диссертации. Выяснилось, что библиотекарь, которая выдала Юле диссертацию на прочтение в читальном зале, уведомила ее, что Полкина накануне справлялась, знакомился ли кто-нибудь с ее работой и даже осталась вполне довольна после оскорбительного по существу замечания: «Да кому она нужна!» На другой день Михаил прибыл в эту библиотеку сам, предъявил служебное удостоверение и принялся за дело. Прежде всего он решил выяснить, что содержит новая глава. Оказалось – ничего кроме совершенно не относящейся к какому-либо аспекту стандартизации и здравому смыслу вообще формулы, в которой неопределенно поименованные сомножители были призваны создать видимость научности оценкам и выводам. Михаил догадался, что таков был вклад в «научный инструментарий» Полкиной со стороны ее любовника, по слухам, не только племянника члена политбюро, но и физика. Разбирая формулу, Михаил подумал, что и любовник – примерно такой же физик, как и Полкина – оригинальный мыслитель в области терминологии. Аннигилировать смысл этой главы не составило никакого труда, поскольку ни физического, ни лингвистического смысла в формуле не было. Следом Михаил удостоверился в правильности своего предположения, что все равно одиозные места остались в диссертации, хотя и расположились по-новому. Он быстро уточнял ссылки на новые страницы в своем прежнем заключении и, завершив работу, все-таки не удержался от возгласа в полголоса: «Все-таки попалась, сука!» Библиотекарша вскинула на него глаза. Он не понял, расслышала она все слова восклицанию, но если и расслышала, то отнюдь не удивилась и не возмутилась. Значит, ее представления о Полкиной были верными и мало отличались от его взглядов на данную диссертацию. Ни одна душа во время работы Михаила не заглянула в библиотеку. Ни один член «ученого совета» и не подумал взглянуть на опус очередного претендента на кандидатскую степень. В библиотечном формуляре диссертации значилась всего две фамилии – Юли и Михаила.